Голубь Святой Софии - стр. 33
Начальник городской стройконторы Николай Тейс руководил погрузкой на баржи фабричного оборудования, когда его отыскал запыхавшийся посыльный:
– Николай Георгиевич, вас срочно вызывают на заседание «тройки».
«Тройка», как обычно, заседала в здании горисполкома. Во главе стола сидел заместитель председателя Ленинградского облисполкома Петр Павлович Еремеев.
– Немедленно займитесь эвакуацией колоколов! – повелительным тоном объявил он Тейсу.
– Эвакуацией чего? – переспросил Николай Георгиевич.
– Вы плохо слышите? Колоколов Софийской звонницы!
– Но понадобится мощный подъемный кран с большим вылетом стрелы. Такой техники у меня нет, – возразил Тейс.
– А вот это нас не касается, – отрезал Еремееев. – В случае неисполнения будете отвечать как за саботаж. Также поручаем вам принять меры по защите от бомбардировок памятника «Тысячелетие России». Все! Немедленно приступайте!
– …Фамилия странная, он что, немец? – спросил Еремеев, когда дверь за Тейсом закрылась.
– Предки из Германии. Мы его проверяли: наш человек! – доложил старший майор НКВД.
Покинув грозный кабинет, Тейс направился в кремль, размышляя по дороге над неожиданным заданием. С детства он помнил колокольный звон, по утрам будивший Новгород веселой перекличкой, возвещавшей о праздниках, звавшей прихожан на церковную службу. Мать рассказывала, как однажды заплуталась в лесу, но потом услышала далекий колокольный звон и нашла дорогу.
А потом колокола разом умолкли. В стране свирепствовала антирелигиозная кампания. В Новгороде колокола сотнями сбрасывали с колоколен, газеты пестрели обращениями трудящихся с требованием уничтожить «ненужные побрякушки, которые мешают людям трудиться и учиться». Пропал без вести знаменитый софийский звонарь Егорка, переливчатыми звонами которого заслушивался юный Сережа Рахманинов, живший у своей новгородской бабушки.
Так почему же теперь начальство требует спасать уцелевшие колокола, а вместе с ними памятник «Тысячелетие России», который еще недавно называли «памятником самодержавному гнету» и собирались отправить на переплавку, недоумевал Тейс. И сам себе ответил: все изменила война!
На высокой Софийской звоннице висели в пяти пролетах тринадцать колоколов, от совсем небольших до многотонных. По крутой и темной внутренней лестнице Николай Георгиевич взобрался наверх. Отсюда весь город был как на ладони. Вдалеке в голубом мареве искрилась и переливалась под жарким августовским солнцем безбрежная ширь громадного озера.
Но сейчас Тейсу было не до красот природы. С малыми колоколами он рассчитывал управиться с помощью талей, домкратов и лебедок. Но как спустить на землю эти многотонные махины? Если просто сбросить их с десятиметровой высоты нельзя, то они неминуемо разобьются.