Головная боль генерала Калугина, или Слава для Славы - стр. 17
Мавр сделал своё дело – нацепил майорские погоны, – мавр может уходить.
И вот, в самом неподходящем месте, среди настоящих людей, честных эмоций, встретилась эта тварь… Что он здесь забыл, урод, всегда надраенный строго по уставу?
Карьерному росту восхождение на Эльбрус помогает лишь в бригаде военных альпинистов. А этот гниль тяжелее учебника по «стрельбе и управлению огнём» в университете ничего не держал. И оттуда сбежал, устроился в тёпленьком местечке, пройдясь обгаженными подошвами по гордости Славы… по ней самой пройдясь. С оттягом и циничном безразличием.
Откуда Слава это знала? Ниоткуда. Последний раз она видела Вячеслава Павловича на крыльце университета на выпускном после первого курса. Он обнимал за талию девицу с типичным дакфейсом, длинными патлами и на высоких каблуках.
Никогда не спрашивала брата об Андронове, просто знала и всё. Старалась не думать о нём, потому что сила злости, которая поднималась внутри, грозила возродить шипящих тварей в душе…
Нет! Слишком Слава любила жизнь, чтобы позволить себе снова подыхать от невыносимой боли. Она научилась жить заново и жила, всем смертям назло.
Жила на полную катушку, не отказывая себе в живительных глотках бодрящего норадреналина.
Жила так, как считала нужным она и только она.
Возвращаться в ту ужасную неделю Слава не собиралась. Любое мимолётное воспоминание, упоминание о бывшем педагоге отбрасывала в сторону, как ненужный мусор, затирала ногами, ожесточённо втаптывала в землю.
И вот этот мусор здесь… Твою мать!
Глава 4
Славе казалось, что она сейчас умрёт, прямо здесь, сейчас, не сходя с места, не добравшись до вершины несколько жалких метров. Они поднялись на плато, преодолели ледник под натиском шквального ветра, немного выбились из графика из-за Василия, который умудрился получить лёгкую травму на самом простом участке восхождения. Оплеуха от гор, которые напомнили, что «простого» в них нет ничего. Повезло, что не пришлось возвращаться, Василий продолжил маршрут.
Не слишком-то профессионально со стороны организаторов, но все молча согласились. Ведь не поворачивать обратно, ратраков[1] же, чтобы спустить пострадавшего, с этой стороны Эльбруса просто нет.
И вот… осталось совсем немного, на Славу, до этого чувствующую небывалый подъём сил, какую-то почти животную эйфорию, накатило. На ноги словно пудовые гири навесили, живот свело стальным обручем, голова закружилась, рук своих она не видела, на команды Антона не реагировала. Попыталась мысленно от двадцати отнять пять – не вышло. Цифры плавали в голове, как дохлые мухи в сиропе, сосредоточиться на чём-либо не выходило. Довлело одно желание – упасть и не шевелиться. Провалиться в забытьё, которое накатывало волной и топило, топило, топило сознание.