Голова голов - стр. 5
– По крайней мере, я понял причину, по которой люди не помнят имён моих прародителей. И, видимо, по той же самой причине они не помнят их дела. Раз уж они все не помнят, то у того есть единая причина… Но это я не могу оставить после себя. Вы помните, у меня есть сын. Чезаре…
– Помню. Он учится в Московской консерватории имени Чайковского на пианиста… Ты тогда говорил, что это лучшее высшее учебное заведение, которое есть в Европе. Что ему придётся при этом учить русский язык, который сейчас не очень нужен в Европе. Который, можно сказать, иногда запрещают в Европе… Но в Москве лучшее место, где учат музыке, а значит придётся учить русский… Так ты сказал тогда…
– Да. Именно так я и сказал. Слово в слово… Ваша память иногда удивляет меня, дон Адриано… Хотел бы и я иметь такую память в Вашем возрасте.
– Это как мускулы. Любое наше свойство сродни мускулам. Живёт, пока ты его тренируешь… Будешь тренировать – сохранишь… Ведь это знание ты тоже можешь передать своему сыну. Думаешь, он откажется от такого знания?
– Он умнее меня, дон Адриано. Мне нечему его учить… Я бы даже сказал, лишь бы мне чем-то не испортить… Но я хотел оставить память. Память о своих родителях и их родителях. Хотя бы ему… А мне и оставить-то нечего…
Адриано слегка рассмеялся. И улыбался при этом он совсем чуть-чуть, и смех его был больше похож на кряхтение, чем на что-то живое. Но было видно, что он рад, что ему ещё есть, чему учить своего старого ученика:
– Поверь, ты можешь оставить после себя намного больше, чем тебе кажется, что у тебя есть… И твои родителя оставили намного больше, чем ты сейчас видишь… Вот, например, ты же знаешь, что хозяин этого кафе разрешает мне обедать здесь за счёт заведения, сколько мне будет угодно?
– Разумеется, дон Адриано.
– Но ведь никто не говорит почему именно. Все знают, что он мне благодарен, но не знают за что. А учитывая, что всё это настолько давно, то все считают это просто за данность. Как будто так и должно быть. А раз так должно быть, то и не важно почему. Тем более, что это никого не касается, кроме меня и семьи Кваттроки.
– Да, именно так… Но всё же я знаю, что когда-то Вы помогли сохранить это кафе его деду, Франческо Кваттроки. Первое, при Муссолини, у него закрыли и даже чуть не бросили в тюрьму. За то, что он был социалистом. В 44-м после высадки союзников, он открыл второе кафе в другом месте. И его тоже закрыли, утверждая, что он сотрудничал с фашистами… И затем он открыл третье кафе, которое тоже хотели закрыть, утверждая, что он работал на американцев… И, насколько я знаю, не без Вашей помощи, этого не произошло. Правда, никто не знает, что именно Вы тогда сказали властям…