Голос крови - стр. 38

В их квартале такая же темень, как и в остальных, но La Casita de Camacho он узнает сразу. Уличному фонарю, хотя и слабому, хватает мощности отразиться в глянцевых, блестящих, почти зеркальных буквах, выписанных по борту широкого отцовского фургона, «Форда E-150», ночующего прямо перед домом: Camacho fumigadores. Для отца эта надпись – предмет гордости. Он заплатил за нее приличные деньги настоящему рекламному художнику. Под буквами лежит черная тень, так что они как бы выступают из борта фургона, приобретая объем. Camacho fumigadores!.. Собственный бизнес Камило Камачо: уничтожение вредителей и грызунов… Строго говоря, fumigadores, во множественном числе, не отвечает действительности. В фирме только один фумигатор и ровным счетом один работник, чье имя и значится на боку фургона. Три года Камило «нанимал» помощника, собственного сына. Нестор не выносил эту работу… распылять карбофос в темных сырых закоулках чужих домов… неизбежно вдыхая эту гадость… под вечное отцовское «Не помрешь!»… каждый день чувствовать запах карбофоса на своей одежде… на себе… параноидально подозревать, что каждый встречный чует от тебя эту вонь… Когда его спрашивали, чем он занимается, Нестор отвечал, что работает в фирме по регулированию популяций, но ищет другую работу. Слава богу, его в конце концов приняли в Полицейскую академию! Отец же, наоборот, гордился тем, что владеет фирмой, которая регулирует популяции живых существ в чужих домах. Ему хотелось, чтобы todo el mundo видел, что ЭТО ОН – большими буквами – припаркован перед домом. Нестор всего четыре года служит в полиции, но за это время он успел узнать, что в городе множество районов… Кендалл, Уэстон, Авентура, Верхний Ист-сайд, Брикелл… где любого, кто поставит у себя перед домом такой фургон, самого признают тараканом. А также и его жену, и родителей, которые живут с ними в доме, и сына, который служит в полиции. Все их гнездовье будет считаться клоповником. А в Корал-Гейблз есть районы, где парковать коммерческий транспорт типа такого перед домом просто незаконно. Но в Хайалии подобные надписи служат предметом гордости. Хайалиа – город с населением в двести двадцать тысяч душ, из которых, по прикидкам Нестора, почти двести тысяч из них – кубинцы. В Майами постоянно говорят о Маленькой Гаване, районе, прилепившемся к Кайе Очо, где туристы ломятся в кафе «Версаль» выпить чашку нестерпимо сладкого кубинского кофе, а потом проходят пару кварталов посмотреть, как предположительно кубинские старики стучат костяшками домино в Домино-парке, утлом клочке зелени, оставленном прямо на Кайе Очо, чтобы придать довольно унылому району… самобытного, яркого, народного колорита. После этого туристы считают, что побывали в кубинской колонии. Но на самом деле Маленькая Гавана – это Хайалиа, с той оговоркой, что «маленькой» ее признать трудно. Старая Маленькая Гавана – мрачная, обветшалая, полная никарагуанцев и бог знает кого еще, на вкус Нестора – практически уже трущоба. А кубинцы никогда не будут сидеть в трущобе. Кубинцы по природе – люди с запросами. Поэтому всякий, у кого есть машина с рекламной надписью, доказывающая, что он – предприниматель, все равно сколь мелкий, гордо паркует ее перед домом. Camacho fumigadores! Фирменный фургон плюс катер «грейди-уайт» возле дома показывают, что Камило Камачо – не из рабочего класса. Примерно в каждом пятом хайалийском дворе стоит катер – то есть большая лодка, которую уже не назовешь «моторкой», – на буксировочной платформе, задранный как можно выше. Форштевень обычно торчит над фасадом. Прицепы под катерами, как правило, высоки, что твой пьедестал… и зачастую сами дома рядом с катерами кажутся игрушечными. В темноте силуэты катеров кажутся Нестору носами ракет, что сейчас рванут в небо у него над головой. Отец Нестора заказал тому же рекламному художнику сделать на белом корпусе катера такую же глянцевую блестящую надпись, как на фургоне. Las sombrillas de libertad – гласит она, что значит «зонтики свободы». Это название отсылает к главному приключению отцовской молодости, котрое едва не стоило ему жизни. Как и семья Магдалены, Камило и его отец, дед Нестора, были крестьянами из Камагуэя. Дед спал и видел, как бы покончить с бесконечной рубкой сахарного тростника, чисткой стойл и ковырянием в земле. Он грезил о Городской Жизни. И, прихватив жену и сына, поехал в Гавану. Больше не крестьянин! Теперь чистокровный пролетарий! Вырвавшись на свободу, новый