Голос крови - стр. 40
Нестор застывает на месте. Старик как будто с размаху врезал ему по затылку бейсбольной битой. Нестор открывает рот, но без единого звука. Растерянно и непонимающе поднимает ладони. Говорить он не способен.
– Что с тобой? – не унимается отец. – От правды язык отсох?
– О чем ты говоришь, па?
Голос Нестора звучит как минимум на целую октаву выше обычного.
– О том, что ты натворил! Если бы какой-нибудь коп сделал со мной и с твоим дедом…
Камило кивает куда-то в сторону комнаты деда и бабки, Йейо и Йеи, в глубине дома.
– …то, что ты сейчас сделал против своего же народа, своей же крови, тебя бы здесь сейчас не было! Не был бы ты важным копом в Майами! Да никем бы не был! Тебя бы не было! Просто не существовало бы!
– Пап…
– Знаешь, на что нам пришлось пойти, чтобы ты хотя бы появился на свет? Нам с твоим дедом пришлось своими руками строить по ночам лодку, в подвале, чтобы комендант квартала не пронюхал. И ночью же мы вышли в море: взяли Йею и твою мать, а все, что у нас было, – еда и вода, компас и два зонтика из уличного кафе, которые нам пришлось спереть и приспособить вместо парусов. Зонтики из кафе!
– Я знаю, пап…
– Двенадцать дней мы плыли! Двенадцать дней день за днем жарились, а ночь за ночью костенели от холода, и нас швыряло так…
Он изображает, как лодку качает вверх-вниз,
– и так…
изображает бортовую качку,
– и так…
изображает рысканье,
– и так…
взбирается на волну,
– …день и ночь – и мы воду вычерпывали тоже день и ночь. Мы не могли спать. Есть не успевали. Чтобы лодка держалась на поверхности, всем четверым приходилось круглые сутки вычерпывать воду. Мы сто раз могли пропасть.
Камило щелкает пальцами.
– Раз, и всё! Последние четыре дня у нас уже не осталось жратвы, и одна бутылка воды на всех…
– Пап…
– Когда мы наконец доплыли до земли, мы были четыре скелета! Полусумасшедшие! У твоей матери начались галлюцинации, и…
– Пап, я все это знаю…
«Я, Камило Камачо» осекается. Он глубоко вздыхает и корчит такую гримасу, оскаливая верхние зубы и раздувая жилы, будто его хватит удар, если он кого-нибудь тотчас же не укусит, но в последний момент вновь обретает голос и хрипит:
– «Все это», ты говоришь? «Все это»? От «всё это» зависела наша жизнь! Мы чуть было не сгинули! Двенадцать дней в океане в открытой лодке! Без «всё это» не было бы полицейского Нестора Камачо! Не существовало бы! Если бы какой-нибудь вальяжный коп арестовал нас за восемнадцать метров до берега и отправил обратно, это был бы конец всем нам! Ты бы никогда никем не был! И ты говоришь «всё это»! Господи Иисусе, Нестор, что ты за человек такой? А может, ты не человек? Может, у тебя когти и хвост, как у