Голодная бездна Нью-Арка - стр. 39
- А еще оглянись… быть может, твои обиды – не более, чем твои фантазии…
9. Глава 9.
Мэйнфорд из конференц-зала вышел бодрым и злым.
Очень бодрым и очень злым.
Злости этой хватило, чтобы добраться до собственного кабинета, в котором уже поджидал Кохэн.
- Выпей, - он сунул в руки плошку с какой-то вонючей гадостью. И Мэйнфорд выпил: не было у него сил сопротивляться, напротив, появилась вялая надежда, что эта самая гадость успокоит раскаленные нервы, а то и вовсе погрузит Мэйнфорда в беспробудный сон недельки этак на три-четыре. И тем самым избавит от сомнительной радости объясняться с начальством…
…с Гарретом…
…надо бы позвонить, предупредить…
…братец придет в ярость… но с другой стороны, разве Мэйнфорд виноват, что семья не думает, кому продает акции?
Отпускало.
Травы ли были тому виной, - Мэйнфорд в очередной раз дал себе слово разобраться, наконец, что именно Кохэн выращивает в своей маленькой оранжерее – или же просто переутомление сказалось, но все вдруг стало неважным.
Акции… Вельма… стрельба… всегда стреляли… гангстером больше, гангстером меньше – город сожрет всех, и самого Мэйнфорда в том числе. Рано или поздно доберется…
- Садись, - Кохэн толкнул в кресло. – И расслабься… тебе поспать нужно…
- Девчонка…
- Отвлек от работы, как и было велено…
Показалось, Кохэн недобро усмехнулся.
- Угрожал?
- Обижаешь. Когда это я угрожал женщинам? Предупредил… она умненькая, поймет. Надеюсь, что поймет… чтица-то хорошая… заглянула, представляешь? Я не стал закрываться, а она заглянула…
- И не сбежала?
- Даже не стошнило. Откуда она взялась, Мэйни?
- Если интересно, возьми личное дело… - теплые ладони масеуалле сдавили виски. И значит, спать пора… но нельзя… не сейчас… то старое желание – это трусость. А на деле Мэйнфорд не может позволить себе сон. Слишком много всего… слишком мало его самого…
- Возьму, - послушно отозвался Кохэн, и голос его доносился издалека. – Ты знаешь, что она тебя ненавидит?
- Уже?
- Давно… у сов хорошая память и острые когти…
- Прекрати… я не в настроении вникать в твою зоологию…
- Не вникай… поспи…
- Нельзя.
- Можно, - возразил Кохэн. – И нужно. Ты же сам понимаешь, что вот-вот свалишься. Часик подремлешь… не сопротивляйся… хочешь услышать море? Помнишь, ты меня отвез…
Мэйнфорд помнил.
Тогда у него, рядового малефика, было право на отпуск. И странное для посторонних желание провести этот отпуск не с семьей, но с мальчишкой-масеуалле, который только-только научился говорить на нормальном языке.
Море Мэйнфорд всегда любил.
Успокаивало.
И голос его заглушал иные, тогда еще слабые, позволявшие надеяться, что рождены они не городом, но собственным воображением Мэйнфорда. Так утверждала мать, отворачиваясь, чтобы скрыть разочарование – старший отпрыск древнего рода должен был быть идеален, а он слышит голоса. Какой конфуз! Не приведите Боги, узнает кто… и сохранения тайны ради – а в неполноценности Мэйнфорда она усматривала некий упрек свыше – она молчала.