Голодная бездна. Дети Крылатого Змея - стр. 51
Он ослаб.
Он никогда-то не был силен, отдавший часть своего сердца на то, чтобы слепить город. И ему страшно. Ведь это ложь, что богам неизвестен страх.
Известен.
Многие уже пали. Ушли во влажное болото забвения грозный Тлалок и облаченный в содранные шкуры Шипе-Тотек. Превратилась в мертвый камень Луна, бывшая пристанью ряболикого Мецтли. Остыли горны подземного мира, покинутого Миктлантекутли, и напрасно отныне женщины взывали к грозной его супруге, Миктлансиуатль, в чьих руках сходились нити судеб.
Старуха шла.
Неспешно.
Будто зная наперед, что некуда деваться ему, обреченному. Она остановилась, провела костлявою рукой, коснулась желтыми когтями голов масеуалле. И воины, утомленные многодневною битвой, заворочались, во сне ощутили присутствие чужой силы.
Завтра они проснутся.
И встанут с копьями против ружей.
Со стрелами и щитами, не способными уберечь тело от пуль. Но они не боятся боли, как не боятся смерти, не зная еще, что естественный порядок вещей разрушен. Кровавое небо вышло из берегов, и те, кому суждено будет погибнуть, не поднимутся дорогой Цапель, чтобы возродиться в новых телах. А те, которые выживут, в их телах поселится дыхание старухи. Оно разъест их легкие и расплавит сосуды, заставит захлебнуться собственной кровью и кричать от боли и страха, будто они не воины, но маленькие дети…
– Уходи, – Крылатый Змей расправил крылья и сделал шаг навстречу той, на чьем челе сиял золотой венец, достойный великих императоров.
Старуха оскалилась.
– Уходи, – повторил Крылатый Змей, опустившись на одно колено.
Еще можно было отступить, так говорили. Но как ему бросить их, неразумных, сотворенных его же кровью, созданных его же плотью, взывающих к нему?
Старуха засмеялась и погрозила пальцем.
А потом из-за горбатой спины ее, поросшей белым пухом, выступило существо иного мира.
– Город станет нашим, – сказал он на языке масеуалле. – Не сегодня, так завтра. Не завтра, так… какая разница, сколько уйдет дней?
– Чего ты хочешь?
– Эту землю.
Старуха переступала с ноги на ногу, и лодки со спящими воинами покачивались. Шелестел тростник. И ветер был сладок, как никогда прежде.
– Она и так ваша…
– Нет, – существо смотрело на старуху печально. – Ты это знаешь…
Крылатый Змей сложил крылья.
…уйти.
Как ушли иные, просто отвернувшись, позабыв обо всех клятвах.
Избавиться от оболочек, коими являлись тела. Раствориться в Первозданном Океане, который огромен и примет всех, избавит разом от сожалений и надежд, от памяти о прошлом, от знания о будущем. Он милосерден и однажды, многие солнца спустя, подарит новое рождение.