Годы в белом халате - стр. 27

Главный был дядька опытный. В похожих ситуациях бывал, поэтому Алексей отделался испугом и парой бессонных ночей. А если бы он не сообразил вовремя или, ещё хуже, взялся деньги рассматривать? Пришлось бы нам ему передачи носить.

С тех пор у Лёши появилась полезная привычка запирать кабинет.

А кавказец салон так и не открыл. Потому что в Беларуси наказывают как взяточника, так и того, кто взятку предлагает.

На заре карьеры довелось мне послужить в санитарноэпидемиологической лаборатории Вооружённых Сил. С армией мы в итоге не сошлись характерами, но в памяти осталось с десяток историй, одну из которых я вам и расскажу.

Нарушения бывают устранимые и неустранимые. Например, в зоне моей ответственности был военный госпиталь, в котором располагалось отделение хирургии. Основное правило любой хирургии – разделение потока больных на гнойных и чистых. Гнойные не должны контактировать с чистыми никак. Поэтому ОЧХ и ОГХ разводят на разные этажи.

У хирургии в госпитале был всего один этаж. И пациенты, как их ни сторожили, ходили в общий туалет.

Неизменно при каждой проверке я писал в акте: «Обеспечить изоляцию гнойной хирургии от чистой». При этом и я, и начальник госпиталя понимали, что нарушение это неустранимое. Не может же госпиталь себе ещё один этаж пристроить или туалет в какой-нибудь палате оборудовать.

А вот с устранимыми нарушениями я боролся не на жизнь, а на смерть, за что в подконтрольных частях меня за глаза называли «принципиальной сволочью».

Наш военный городок имел историческое значение. Он был основан больше полувека назад, и с тех пор ремонт в его зданиях не проводился.

Хотя я видел и более древние постройки. Например, в одной из частей на территории моего коллеги на казарме висела мемориальная доска: «В этой казарме с 18… по 18… квартировал гусарский полк его Императорского величества».

Некоторые казармы в моей части были построены немцами в годы Второй мировой для своих нужд. А когда на старте своей карьеры я запросил документы по водоснабжению части – мне принесли коричневую папку с хрупкими пожелтевшими листами, под которыми стояла подпись некого народного комиссара.

Это предыстория. История началась однажды в декабре.

Прихожу в понедельник в лабораторию и начинаю обзванивать медпункты на предмет поступивших за выходные больных. Отчёт по заболеваемости ещё никто не отменял. Первый медпункт – в норме, второй – в норме. А вот в третьем какая-то вспышка ОРЗ. Сразу восемь человек, и с утра ещё четверо поступают. Бросаю всё и мчусь в третий медпункт.