Размер шрифта
-
+

Год ведьмовства - стр. 31

, потому что, по какой-то неведомой причине, Иммануэль не сомневалась, что это именно она… она была вихрем. Месивом из зубов, глаз и изорванной плоти. Тюльпанный бутон, знаменующий, вероятно, женское начало существа или, быть может, разинутую пасть. Переломанные пальцы и обестеленные глаза с узкими зрачками-щелочками. Необъяснимым образом, чернила до их пор выглядели влажными и зыбью устремлялись к краю страницы, словно норовя пролиться на постель и дочерна пропитать простыни.

Последняя запись в дневнике разительно отличалась от остальных. Каждый дюйм этого разворота был исписан четырьмя повторяющимися словами: «Кровь. Мор. Тьма. Резня. Кровь. Мор. Тьма. Резня. Кровь. Мор. Тьма. Резня. Кровь. Мор. Тьма. Резня…»

И далее, и далее.

А прямо под ураганом из этих слов, в самом низу последней страницы дневника, как послесловие, было нацарапано: «Отец, спаси их. Отец, спаси нас всех».

Глава 6

Впервые я увидел тебя на берегу реки. Солнце играло на твоих щеках, ветер трепал локоны, а ты сидела, спустив ноги в воду, и улыбалась мне. Думаю, до этого момента я никогда не испытывал настоящего страха, но Отец мне свидетель, я боялся тебя.

Из предсмертных писем Дэниэла Уорда

Восемь дней минуло без происшествий. По утрам Иммануэль гнала овец на пастбище. Иногда отводила девочек в школу. Продавала на рынке шерсть и боролась с соблазнами книжной палатки и леса. В субботу она пришла в собор и сложила свои грехи к ногам пророка. Во время молитвы она закрыла глаза и не открывала их. Она пела гимны с таким усердием, что охрипла к середине службы, и остаток многочасовой мессы ей пришлось разговаривать шепотом. Дома она не перечила Марте и не цапалась с Глорией.

Она следовала всем догматам и заповедям.

Но по ночам, когда Муры расходились по своим комнатам и дети ложились спать, Иммануэль доставала из-под подушки дневник матери и читала его с тем благоговением, с каким Марта штудировала страницы Священного Писания.

Во снах она видела женщин в лесу. Сплетение их ног и цепкие пальцы. Мертвые взгляды, невидяще вперившиеся в черноту лесных коридоров, разомкнутые губы, точно после долгих поцелуев. И наутро, когда Иммануэль просыпалась от этих окаянных сновидений, вся в холодном поту, запутавшись ногами в простынях, Темный Лес подолгу не шел у нее из мыслей, и ее желание вернуться туда снова неумолимо росло.


Утром, которым Лия должна была получить печать и обвенчаться с пророком, Иммануэль проснулась, лежа щекой на дневнике своей матери. Встрепенувшись, она резко села и разгладила страницы, прежде чем захлопнуть тетрадь и сунуть ее под матрас.

Страница 31