Год левиафана - стр. 5
Потревоженный, он злобно взревел – однако из горла вырвался лишь шипящий выдох.
– Я… Простите, пожалуйста. Я случайно задела… – Какой-то неразборчивый лепет назойливо вторгся в сознание, заставив поморщиться.
«Замолчи».
– Вы напугали меня, и вот… Простите, простите…
«Хотя нет. Продолжай. Говори ещё! – Он стал вслушиваться в голос, проникаясь его мягкостью, сквозь которую отчётливо пробивалось волнение. Или даже страх. – Она боится? Она…»
– …и порядок навести. Полы помыть, разобрать товар.
«Она. Девушка. Хм… – Торвальд сфокусировал взгляд на размытой фигуре, которая стремительно обретала чёткость. – Красивая».
– Полы помыть? Да на кой швахх мне сдались твои полы?! – Грубый мужской окрик вызвал у него только одно желание – уничтожить, разодрать, утопить в хаосе.
– Отпусти! – Собственный голос прозвучал приятно.
«Давно его не слышал… Да-а-а… А девуш-ш-шка интересная. Такая хрупкая».
Её серая вязаная шапка ему не понравилась, а вот густые пшеничные локоны, ниспадающие на правое плечо, – напротив. С трудом он задавил в себе инстинктивный порыв протянуть руку и откинуть волосы, полностью открыв её лицо.
«Но лучше… Подойти со спины, сжать в кулаке каскад прядей…»
Торвальд не таясь изучал каждую линию её тела, прятавшегося под невзрачной одеждой. Перевёл взгляд ниже, проводив изгиб бедра и край заношенного плаща. Узкие щиколотки в плотных шерстяных чулках утопали в меху тяжёлых ботинок.
«Безвкусица. Снять».
Над осколками у её ног вяло трепыхались разорванные чёрные нити йотунской магии, рассеиваясь, исчезая в пространстве, унося с собой характерное гнилостное зловоние.
«Она, значит… Пробудила!» – Воспоминания о прошлом нахлынули бурлящей ледяной волной. Швахх, сколько же времени он проспал? Левиафаны, Лагерта, Асбьёрн, Чёрная Ночь… Ашилл! Ненависть заколола на кончиках пальцев, и Торвальд сжал кулаки.
«Не сейчас. Позже. Нужно успокоиться и всё обдумать, а пока…»
Он снова всмотрелся в лицо девы: тревога застыла в глазах насыщенного фиолетового оттенка.
Тучный мужчина, стоявший рядом, кривил пухлые губы, с которых срывались ничего не значащие, раздражающие слова.
– Отпусти её. Беру расходы на себя, – небрежно бросил Торвальд, наблюдая, как вспыхивает её взгляд, отражая удивление, надежду и радость.
«Так-то лучш-ш-ше».
Опомнившись, она пробормотала слова благодарности и, испуганно склонив голову, прошмыгнула мимо.
Не удержался – втянул воздух, запоминая её запах. Навязчивый фруктовый аромат, разлитый по помещению, сбивал, мешал, раздражал, но ему удалось уловить нотку весеннего дождя, прохладу горного ветра и лёгкую сладость ночной фиалки.