Гнездо орла - стр. 23
– Что? – ласково спросила Маргарита.
– А то! – он бросил сигарету. – Ты не забывай, с кем говоришь! «Все это», «пфеннига не стоящее», и есть моя жизнь! Я такой же лизоблюд и интриган, «перетягиватель каната»! Мы все… стоим друг друга. Не обольщайся!
– Я и не обольщаюсь, – отвечала она тихо. – Я просто безумно люблю тебя и, кажется… сейчас заплачу.
– Ладно, малыш, – он взял ее ладони в свои руки и поцеловал похолодевшие пальцы. – На сегодня нам обоим достаточно. Пойдем.
Он позвал Берту, вежливо поблагодарил хозяев, попросив непременно и погромче постучать к ним в номер в семь часов утра, и они поднялись наверх, в чистенькую комнату, пахнущую свежим бельем и розмарином.
Милый уют простенького, незатейливого существования! В таких комнатках строят планы и мечтают, радуются и плачут, зачинают детей и молятся за ближних своих… И все это так хрупко, а потому и дорого сердцу.
Но как опрометчиво малым птахам вить свои теплые гнезда под скалою с гнездом орла!
Всю ночь шел густой снег, и на утро окрестности Бергхофа настолько преобразились, что даже не любивший зимы Гитлер остался доволен.
– Здесь снег не то что в городе. Там он сразу превращается в грязь, а здесь он вроде… вроде… – Гитлер пытался подыскать сравнение.
– Фаты невесты, – подсказал Борман.
– Или савана покойника, – предположил Геббельс, который ночью так и не сумел встретиться с «товарищем» – своей новой пассией актрисой Бааровой, чешкой, еще плохо понимающей по-немецки. В этом, по-видимому, и была причина, почему Йозефу не удалось разыскать девушку, хотя он очень подробно и обстоятельно объяснил ей, где именно он будет ее ждать.
Лида Баарова, роскошная шатенка с розовой кожей и всегда полуопущенными ресницами, приехала в Германию по контракту. Геббельс увидел ее случайно в компании энергичной Лени Рифеншталь и буквально остолбенел: на какое-то мгновенье ему почудилось, что это юная Хелен, его мучительная, незабвенная любовь вернулась к нему. Вскоре он обнаружил, что Лида похожа на Хелен не только внешне. Она была также умна, поэтична, резка в суждениях и оценках и так хорошо образованна, что с ней он мог говорить обо всем. Ему казалось, она понимает его с полуслова, за исключением разве что утомительных подробностей в описании оберзальцбергских гостиниц.
От этих едва зарождающихся отношений неожиданно повеяло на него такой свежей, многообещающей силой, что у Йозефа точно крылья за спиной выросли. В своих последних речах он буквально парил над внимавшей ему толпой, а в статьях блистал такими сентенциями, что отныне даже ярые противники режима вынуждены были признать, что этот «абсурдист», этот «крошка Цахес» наделен неким даром, которым помечает избранников «всенижний наш», то есть Сатана.