Глухомань - стр. 40
4
На другой день Андрей и Федор уехали. Вернулись через три дня и тут же с непонятной торопливостью улетели в Афган. Я поколебался, но все же спросил Кима:
– Что-то случилось?
– У мужчин могут быть дела, отцам неподотчетные.
А спустя две недели после их отъезда я получил повестку с просьбой посетить райвоенкомат.
– Что за проблемы вдруг, Григорьевич? – спросил я военкома. – Я же белобилетчик.
– Проблемы – в моем кабинете. Подожди там, к тебе зайдет товарищ. Из военной прокуратуры.
– Из прокуратуры?
– Дознаватель. Что-то уточнить хочет.
Не успел я перекурить, как вошел немолодой мужчина в гражданском. Молча показал удостоверение, сел напротив.
– Курите, это просто разговор, – сухо этак сказал. – Без протокола. Андрея Кима хорошо знаете?
– Достаточно. Что-нибудь случилось?
– Нет, ничего. И все же разговор этот должен остаться между нами. Очень прошу ни в коем случае не посвящать в него родных Андрея Кима. И вообще никого. Абсолютно.
– Андрей ранен?
– Повторяю: с ним все в порядке. Исполняет свой интернациональный долг с отвагой и честью. Вопрос касается его отпуска.
– Какой вопрос?
Я не совсем уж отчаянно отупел. Я изо всех сил играл отупевшего советского человека, который приучен бояться дознавателей из прокуратуры с пеленок.
– Он уезжал из совхоза «Прохладное»?
– «Полуденный».
– Что?
– Совхоз называется «Полуденный».
– Оговорился. Так Андрей Ким куда-нибудь выезжал?
– Выезжал. Вместе со своим другом. Навестить его родных, но куда – не могу сказать. Не знаю.
– Странно. Очень странно.
– Что именно?
– У его друга, рядового Федора Антонова нет никаких родных. Он вырос в детдоме, и даже фамилию ему дали именно там. По достижении шестнадцатилетнего возраста.
– А при чем здесь Андрей Ким?
– Он сказал вам, что едет навестить родителей Федора Антонова, не так ли?
– Вполне возможно, что имелась в виду девушка Антонова. Допустим такой вариант?
Дознаватель подумал, что-то записал в блокнот и сказал:
– Проверим. Больше ничего не припоминаете? Какие-нибудь разговоры.
– Нет.
– Он не собирался посетить часть?
– Какую часть?
– В которой служил до того, как выразил желание добровольно исполнить свой интернациональный долг?
Что-то во мне опасно шевельнулось. Этакий синдром настороженности. Но никакой беседы по этому поводу у меня тогда с Андреем не возникало, и я признался в этом дознавателю с полной откровенностью:
– Черта он не видал в этой своей части.
– Хорошо, – сказал военный дознаватель, поднимаясь. – Спасибо за информацию.
– На здоровье. А что все же случилось?
– Что случилось? – Дознаватель помялся. – Командир роты старший лейтенант Потемушкин пропал.