Глубокий поиск. Книга 2. Черные крылья - стр. 48
Кто-то принялся резко клацать герметизирующими замками люков. Резкий порыв изумительного, чистейшего воздуха. Мы на месте.
Глухая, хоть глаз коли, темнота, подсвеченная фонарём, небо в россыпи звёзд, силуэты горных вершин далеко на горизонте. Воздух – тёплый, влажный, наполненный незнакомыми, сладкими и терпкими, ароматами цветения… У меня вдруг остановились все чувства и мысли, охватило ощущение покоя. Так бывает, только когда после долгого отсутствия оказываешься дома: всегда неожиданная, всегда внезапная, оглушительная внутренняя тишина – и покой. Я дома. Самовнушение или реальность, но я верю, что родную землю по энергетике не спутаешь ни с какой другой.
Потом на грани слышимости я различила орудийные залпы и глухие звуки разрывов. Но даже они не разрушили блаженного состояния внутренней тишины, чувства родного дома.
– Что это? – спросила я у Фрица. – Ведь это не обвал!
Заодно с ненужными мне сведениями о пушках и канонаде я получила представление о том, где мы находимся, как проходит линия фронта по побережью и горам и как она продвигается. Судя по всему, члены экспедиции уже успели почерпнуть информацию у встречавших наши самолёты офицеров. Фриц показал мне довольно свежую газету, где целую страницу занимала карта с изображением всей линии фронта от Баренцева до Чёрного моря. Ничего хорошего! Ленинград по-прежнему в окружении; к Москве линия совсем близко; вся Украина занята; Крым, если верить карте, опять занят; частично – Кавказ; в районе Сталинграда – немцы у самой Волги. Чувствовала я, что карта привирает, но не существенно. Как же тяжело Красной армии! Но она теперь держит удар и не отступит – это тоже чувствовалось. Лишь бы суметь хоть чем-то помочь!
Материалы экспедиции, подарки тибетцев, а также некоторые вещи не выгружали, так как часть отряда отправлялась в Германию сразу после заправки самолётов топливом.
Едва небо на востоке посинело в преддверии рассвета, участников экспедиции и лам стали усаживать по несколько человек в небольшие самолёты, стоявшие поблизости на лётном поле. Я постепенно разглядела их странную и смешную конфигурацию: по обе стороны от фюзеляжа, на расстоянии от него были расположены длинные, узкие веретёна, и всё вместе соединялось в общую конструкцию – спереди длиннющими крыльями, а в районе хвоста поперечиной. В разговорах военных мелькало название «фокке-вульф». Один за другим смешные самолётики взмывали в воздух и брали направление на горы. Рассвело, за горами всходило солнце.
Стало видно, что у этих «фокке-вульфов» кабина закрыта огромным стеклянным фонарём. Какой прекрасный оттуда, должно быть, обзор! Вот бы полетать на таком! Я собралась было подслушать чьи-нибудь мысли: не врали немцы, что намерены взять меня с собой в горы, или думают сразу отправить в Берлин с другой половиной экспедиции и лам? Не успела настроиться, как получила приглашение проследовать в самолёт.