Глоток перед битвой - стр. 34
– А-а, зараза, – пробормотала Энджи, – неужели засекла?
– Ну-ка, погуди, – сказал я.
Энджи нажала на клаксон, и Симона помахала рукой – извините, мол, только сейчас заметила, что светофор переключился. С той минуты, как я впервые увидел ее, это была ее первая заминка, и она вселяла надежду на то, что мы близки к цели.
А вокруг нас со всех сторон стояли приплюснутые двухэтажные деревянные дома, выстроенные в начале прошлого века. Деревьев было наперечет, и те какие-то кривые да узловатые. А светофоров таких – без надписей «Идите/Стойте» и без неоновых человечков, призванных облегчить задачу неграмотным, – давно уже не выпускают. Переключались они с клацаньем, и, двигаясь по двухрядному шоссе, я чувствовал себя так, словно нас занесло в глушь Джорджии или Западной Виргинии.
Симона между тем включила левую мигалку и через долю секунды свернула с дороги на маленькую грязную стоянку, заполненную грузовиками, парочкой американских спортивных машин и двумя «эль камино» – монументами детройтскому дурновкусию. Этот автомобиль при рождении никак не мог решить, кем ему быть – трейлером или легковушкой, и в результате остался каким-то зловещим гибридом.
Энджи проехала еще полмили до разворота, и мы вернулись назад. Парковка принадлежала бару. В точности как в Уикхэме, нипочем нельзя было догадаться, что это бар, если бы не маленькие неоновые надписи в окнах, – приземистый двухэтажный домик, разве что стоял ярдов на десять глубже остальных зданий. Изнутри доносился звон посуды, взрывы хохота, гул голосов и музыка – из виктролы гремела песня Бона Джови. Впрочем, это мог быть и стереоприемник, и посетители слушали Бона Джови задарма. Я еще раз поглядел на бар и на припаркованные возле него пикапы, и на душе у меня стало кисловато.
– Здесь, что ли, будем ждать? – спросила Энджи.
– Нет. Зайдем.
– Боже милостивый, – сказала она, – хвала тебе, что ниспослал мне лицензию на право ношения огнестрельного оружия, – и проверила, дослан ли патрон в ствол ее пистолета.
– Первым делом расстреляй приемник, – сказал я, вылезая из машины.
Симоны нигде не было. Определить это не составило никакого труда, потому что, когда мы переступили порог, всякое движение в баре прекратилось.
На мне были джинсы, джинсовая рубашка и бейсболка. Физиономия выглядела так, словно я всерьез повздорил с питбулем, а сильно потертая куртка армейского образца, прикрывавшая кобуру «магнума», вылиняла от бесчисленных стирок. Словом, я отлично вписывался в антураж.
Энджи вырядилась в темно-синий футбольный свитер с белыми кожаными рукавами и черные легинсы, над которыми развевалась белая рубашка навыпуск.