Глориана; или Королева, не вкусившая радостей плоти - стр. 41
– Отменных бойцовых петухов, милорд, и храбрее обычных ваших живопыр.
– Вестимо и честолюбивее. И смекалистей. Я нанимал таких при прежнем Короле Герне, но вы единственный полуджентльмен, коего я намерен использовать ныне, ибо вы, в отличие от них, не пристрастились к грогу, фривольной речи и распутному товариществу – за что они всегда расплачиваются единственной валютой, коей обладают в достатке: болтовней, злословием, приукрашенной историйкой.
Тонкие губы Квайра шевелились.
– Ваша позиция услышана, милорд. Я составлю список позже, следуя вашему совету.
– Известите меня, когда все совершится.
– Всенепременно, милорд.
– Сокройте сию тайну от ваших наймитов, если сможете.
– Смогу. Однако сия схема далека от утонченности.
– Лучшая в такие сроки. Мы должны сохранить дружбу Полонийца. Используй мы дипломатические меры, они бы сразу все поняли. Сей план столь безрассуден, что никто не заподозрит изворотливую руку Монфалькона.
– Однако последствия?..
– Ни единого нежеланного, если вы исполните роль безошибочно и с обычным вашим тщанием.
Квайр засопел.
– Мой меч – его забрал сей придира Рууни. Я выйду через Паучью дверь. – Он набросил капюшон обратно на голову.
Монфалькон медным колокольчиком позвал лакея.
– Скрейп: попроси лорда Рууни вернуть сему человеку клинок. – Он вновь встал у огня.
– Интрига родом из времен Короля Герна, – продолжил Квайр. – Будем надеяться, никто не воскресит в памяти то, как вы ему служили. Я припоминаю…
– Вы были мальчишкой, когда Герн покончил с собой.
– Я не тоскую по прошлому. Разве я утверждал обратное?
Монфалькон возложил пальцы себе на веки.
– Вы и я, несмотря на разделяющие нас сорок лет, оба из иной эры. Вот ирония судьбы: мы должны работать совместно, дабы противостоять возвращению сего темного прошлого.
Квайр потворствовал ему:
– Или: я, самый злодейский из злодеев, с моей любовью к столь античному искусству, должен содействовать жизни в мире, где правосудие куда сильнее. Где правит Добродетель.
Монфалькон, воздев правую руку и распрямив ее, изрек едко:
– Я нужен, пока на Земле остаются такие, как вы.
Квайр задумался, потом тряхнул головой.
– Напротив. Можно утверждать, что я нужен, пока благородные души вроде вас продолжают лезть вон из кожи. В конце концов, Платон извещает нас о том, сколь хрупок век совершенного монарха…
Монфалькон был поставлен в тупик. Он сердито переменил тему:
– Иные дороги непроходимы ввиду снега. У вас хорошие лошади, я надеюсь.
– Их придется взять напрокат.
– Золото?
– Вестимо.
Лакей возвратился с мечом, и Монфалькон вынул ключ. Квайр выдвинулся, дабы принять клинок из чужой руки.