Глаза и уши режима. Государственный политический контроль в Советской России, 1917–1928 - стр. 27

. В современной литературе существует значительный разнобой в определении общего числа тайных агентов политического контроля и политического сыска императорской России. Одни называли цифру 30–40 тысяч человек (В. К. Агафонов), другие – 1,5–2 тысячи агентов (Ч. Рууд и С. Степанов). Лучший знаток этой проблемы З. И. Перегудова указывает на то, что за весь период 1880–1917 годов в картотеке Особого отдела Департамента полиции было зафиксировано около 10 тысяч секретных сотрудников, но сроки их службы варьировались от нескольких месяцев до 10 лет. Поэтому она делает вывод, что на конкретный период времени, в частности к 1917 году, количество секретных сотрудников, входивших в партийные организации или имевших постоянные контакты с ними, «вряд ли превышало 1000 человек»112. Надо признать, что такое количество тайной агентуры являлось небольшим для империи, переживавшей серьезнейший политический кризис.

Совсем незначительным был аппарат, занимавшийся перлюстрацией. На 1913 год из 44 служащих самое большое число работников было в «черном кабинете» при Петербургском почтамте – 15 человек, в Москве штат состоял из восьми человек, в Варшаве из девяти, в Одессе – пяти человек, в Киеве – трех, в остальных городах (Харькове, Тифлисе) – по два человека113. Им помогало около 60 почтовых работников, занимавшихся отбором писем из основного массива, поступающего на почтамт, и передававших их чиновникам «черных кабинетов»114. В годы Первой мировой войны «черные кабинеты» по-прежнему почти не читали крестьянские, пролетарские и солдатские письма, сосредоточивая свое внимание на корреспонденции представителей «общественности» (письма депутатов Думы, государственных и политических деятелей, чиновничества, интеллигенции, студенчества и т. п.). Задача же выявления настроений солдатских масс и их корреспондентов была поставлена перед военной цензурой. Так, к отчету военно-цензурного отделения штаба 12‑й армии от 19 января 1917 года была приложена «Таблица настроения армии в процентном отношении бодрых, угнетенных и безразличных писем за период с 15 октября 1916 по 1 января 1917 г.»115.

Подведем некоторые итоги. Во-первых, к 1917 году в Российской империи существовали определенные формы и методы политического контроля и сыска, не имевшие под собой законной основы и нарушавшие основные права граждан. Во-вторых, имелись достаточно опытные для проведения этой работы кадры чиновников и жандармов. Была разработана необходимая документация методического и инструктивного характера. Вместе с тем появление и развитие в стране элементов гражданского общества (Государственной думы, политических партий, оппозиционной прессы, общественных объединений и т. п.) становилось серьезной помехой для дальнейшего наличия беззаконного политического контроля и сыска. В то же время, хотя демократическая и либеральная общественность возмущалась подобными действиями государства, нам представляется, что в определенной части российского общества, в том числе в революционных кругах, сложились определенные психологические стереотипы, допускавшие использование властью любых методов для контроля и подавления своих политических противников и вообще всех инакомыслящих.