Главный подозреваемый - стр. 21
– Как знать, как знать. Кому-то, судя по всему, было нужно, чтобы вы вовремя приехали.
– Выходит, мы планы его порушили. Тоже хорошо!
– Может быть, тебе еще за это медаль дать?
– Я приехала ровно в восемь, как договаривались, – продолжала настаивать на своем Таисия.
– Да, да, конечно, – рассеянно ответил Северин.
– Ну что, вспомнил кто-нибудь что-нибудь? – громко спросил опер.
Все ответили дружно и слаженно:
– Ничего!
– Понятно, – протянул опер, посмотрел в список свидетелей, поднял глаза на охранника. – Вот так, Евдокимов. За базар ответишь.
Тут из квартиры № 12 вышел пожилой судмедэксперт и тихо сообщил оперу:
– Ясно, что не больше часа. А вот все остальное – очень неясно, – последнее слово он произнес с нажимом.
– Вы уверены?! – вскинулся опер и тут же, опережая укоризненный взор, тихо воскликнул: – Ой, извините!
Выглядел он при этом очень довольным, даже счастливым, как будто это сообщение доставило ему несказанную радость. Он был похож на молодого пса, который думал, что его выводят на обычную утреннюю прогулку, а оказалось, что на охоту. Он зарылся носом в листы бумаги, как в опавшую листву, втянул носом воздух, ловя след, потом поднял блестящие молодым нетерпением глаза.
– Что ж, дело ясное! – воскликнул опер.
Все присутствующие при этом облегченно выдохнули и даже заулыбались. Конечно, дело и с самого начала представлялось абсолютно ясным, но плотное общение с милицией, тем более со следователями, угнетающе действует на психику, особенно на психику законопослушных граждан, коих среди собравшихся было все же большинство. Начинает казаться, что тебя в чем-то подозревают, и память, как назло, начинает подбрасывать всякие грешки, разной степени тяжести, которые случаются в жизни любого человека, даже и самого законопослушного. Но вот, наконец, все прояснилось, даже и для милиции, можно расслабиться, забыть о грешках и…
– Дело ясное, что дело темное! – продолжал опер, выждав паузу. – Приступаем к обыску. Старший сержант Утюжев, обеспечьте понятых!
– Дык, – коротко ответил тот и широким жестом показал на собравшихся, дескать, выбирай на свой вкус.
– Э-э, нет, они даже не свидетели, они, – опер выдержал эффектную паузу, – подозреваемые!
Все застыли от неожиданности, и в наступившей тишине прошелестел запоздалый, но пришедшийся как нельзя более кстати комментарий Кузнецовой: «Ой, молоденький!» Возглас этот наслоился на недавнее улыбчивое расслабление, совершенно скрыв грозный смысл слов следователя. Улыбки продолжали гулять по лицам, с трудом сдерживаемые. Самоутверждается, салага, щеки дует, цену себе набивает, на пушку берет – такие мысли мелькали в головах собравшихся. А может быть, и шутит. Шутки у них, ментов, такие, если верить непрерывным телесериалам.