Главная героиня - стр. 57
Макс покусывает губу, пока мы идем. Я понимаю, что мы оба думаем о ней. Как гласит история, что рассказывал папа и к которой мы относились как к непреложному факту, мама умерла через месяц после моего рождения от аневризмы головного мозга. У нас есть единственный снимок, на котором она потрясающая, продуваемая всеми ветрами, с доброй белозубой улыбкой.
Папа всегда говорил, что на чердаке случился потоп, уничтоживший все фотографии, и что у мамы, кроме нас, никого не было. Я никогда не сомневалась в его объяснениях. У меня не было матери, так какая разница, имелись фотографии или нет? Или, может быть, я говорила это себе, чтобы продолжать плыть по течению, не пытаясь докопаться до истины.
– Ей не следовало сообщать тебе об этом, – наконец произносит Макс.
– Что?! Ты обвиняешь Джиневру? В том, что сделал папа?
– А что сделал папа?! – возмущается Макс. – Забрал тебя домой и любил тебя? Любил до безумия! Любил больше, чем меня! – Он тяжело дышит, его лицо исказилось от боли. – Вот и все, что он сделал, Рор. В этом его преступление?!
Мы оба замолкаем, уставившись друг на друга. Вот он – незыблемый принцип существования Макса: папа любил меня больше. Это неправда, ни в малейшей степени. Просто я всегда была уверена в папиной любви, а Макс всегда сомневался.
Кто может сказать почему? Максу не требовалось много внимания – он мог часами играть в одиночестве, склонившись над пробирками, ставить непонятные эксперименты, читать в десять лет автобиографию Бенджамина Франклина. Он мог погрузиться в свои фантазии и записывать в блокнот бесконечные идеи. Я была другой. Я предпочитала быть с людьми. Мне нравилось действовать. Кататься на велосипеде, печь пирог – но чтобы люди смотрели, помогали. Обычно это был папа.
– Я помню, как однажды ты прыгала по лужам на улице, – говорит Макс. – Тебе было, наверное, шесть, а мне десять. И ты прыгала во все самые большие лужи, вся грязная, такая… не знаю, радостная. А папа наблюдал за тобой с веранды. Мы оба наблюдали. И у папы было какое-то странное выражение лица. Будто ему грустно или что-то в этом роде. Я спросил его, что случилось? И он ответил: «Пугает, как сильно я люблю тебя и твою сестру». Я не понял, что он имел в виду. Он покачал головой и сказал: «Иногда я наблюдаю за вами обоими с некоторым страхом. Однажды вы уйдете. Однажды это закончится». И я только что вспомнил – тогда в его речи я слышал только твое имя! «Это пугает, как сильно я люблю тебя и твою сестру», – сказал он, но смотрел на тебя! Я находился прямо рядом с ним, но его взгляд был прикован к тебе. Это ты заставила его чувствовать себя так. Только ты.