Глас народа - стр. 6
Беда была в том, что слишком уж горд. От гордости становился лютым. Жену свою ревновал свирепо. Особенно – к ее пациентам. То ли от бешеной подозрительности, то ли от своего здоровья, к больным относился он с недоверием. Больные были – в том нет сомнений – особым, забалованным народом. Лежат на койках, вокруг них пляшут, им кажется, они – пуп земли. Особенно пакостны выздоравливающие. Передохнули, набрались сил, теперь не знают, куда их деть. Хотя, конечно, прекрасно знают. Тем более рядом всегда суетятся привычные безотказные женщины – готовы исполнить все их желания.
Хуже отъевшихся и отлежавшихся на этом свете – только врачи. Понятное дело, чем занимаются, когда не спят на ночных дежурствах. Не зря же в смертельную минуту криком зови их – не дозовешься. Наивные люди гадают, в чем дело, но у него на плечах не болванка, не чурка, а ясная голова.
От собственной безукоризненной логики белел глазами и заводился. Случалось даже – рукоприкладствовал. Тогда-то и долетал до Жолудева полузадушенный женский плач.
Однажды после подобной ночи они столкнулись утром на лестнице. Вера Сергеевна спускалась, словно прилагая усилия, казалось, что каждый шаг по ступенькам дается ей с немалым трудом. Увидев его, она опустила свое зардевшееся лицо, но Жолудев все же успел заметить, что голубые глаза ее влажны.
Нежданно для себя он спросил:
– Что с вами?
Потом уже поздоровался. И снова осведомился:
– Неможется?
Его басовитый участливый голос, всегда непонятно ее тревоживший, сегодня умастил ее душу своим целительным прикосновением. Она растроганно проговорила:
– Под всякой крышей есть свои мыши.
Шепнула:
– Мы вам спать не даем. Так стыдно. Извините, пожалуйста.
Не слишком понимая, что делает, Жолудев поцеловал ей руку. И, точно опомнившись, пробормотал:
– Простите.
Она сказала:
– Спасибо. Не дай бог, увидел бы муж. Беда.
Жолудев удивился:
– Неужто?
Она вздохнула:
– Ему достаточно. Будут из-за меня неприятности.
Жолудев понял, что он взволнован. Ну что за милое существо! Думает не о себе, а о нем. И как по-девичьи застеснялась! Чем-то мы друг на друга похожи. Нет, правда, не скажешь, что взрослая женщина, жена набычившегося ревнивца. Даже не девушка, а подросток! Совсем подростковая худоба и подростковатая угловатость. Недаром она так ему нравится. Все чаще и чаще на ум приходит узкое бледное лицо.
Беда, которой она опасалась, явилась даже скорей, чем могла. Недавно выписавшийся из клиники хмурый немногословный мужчина пришел к концу рабочего дня, дождался ее, вручил букет – одиннадцать ярко-пунцовых роз вместе с громадной коробкой конфет. Тут-то внезапно возник Геннадий. Хотел ли он зайти за женой или с утра его сердце томило не уходящее беспокойство, так и осталось необъясненным. Зато развернувшиеся события имели горестные последствия.