Глас народа - стр. 5

Такой была она с малолетства. Хворая голенастая девочка словно должна была оттенять стать и здоровье собственной матери. Та была ладная, соковитая и независимая бой-баба. Отец, хотя и крепкий мужчина, совсем не походил на жену – скупой на слово, часто вздыхавший. На дочку смотрел с недоумением:

– В кого это ты, такая лядащая?

Однажды – под хмельком – ей сказал:

– Мать твоя меня не любила, от этого ты у нас – гнилушка.

Вера обиделась и не смолчала:

– Она у нас никого не любит.

Однако отец уже пожалел о неожиданной откровенности:

– Мать не суди – последнее дело. Живем мы с ней не хуже других.

Дочь бормотнула:

– Великая радость.

Больше всего ее раздосадовало то, что отец говорил правду – жили они не хуже других. Вот так же отсчитывали свои дни другие подмосковные люди. Но почему-то было обидно. Уж лучше б – хуже! Была бы надежда, что есть иная – нежная – жизнь. В ней муж и жена голубят друг дружку, смотрят сияющими глазами и шепчут ласковые словечки.

Однажды, когда стала постарше, спросила у матери, есть ли любовь. Не родственная и не родительская, а та, о которой книжки и песни. Мать рассмеялась, потом сказала:

– Слово-то есть, да мало ли слов? Когда молодая и входишь в силу, бывает – припечет тебе кожу. Думаешь, вот она и пришла. А после остынешь, да и поймешь, что это один концерт по заявкам. К тебе отношения не имеет.

И доверительно посоветовала:

– Ты себе голову не забивай. Хитрее станешь – целее будешь. Песни – одно, а жизнь – другое. Теперь даже подумать смешно.

Но дочери не было смешно. Мать хочет остеречь – дело ясное. Боится, чтобы ее не обидели. Но это не значит, что так и есть. Мать просто не встретила человека.

Конечно, это несправедливо, что у красивой здоровой женщины сложилась такая скучная жизнь. Но Вера пришла к жестокой мысли, что в этом кругу все так и выходит. Парни идут служить свою срочную, потом, загрубев, задубев, возвращаются, заводят семьи – такой порядок. А там, где порядок, не может быть ни сумасшествия, ни горячки, ни нарушения обихода. Хочешь нарушить – выйди из круга.

Однако силенок, как видно, хватало на первый шаг – второй не давался. В Москву из пригорода перебралась, но и в Москве ее жизнь осталась похожей на прежнюю, неторопливую, устроенную раз навсегда. Хотела учиться в институте, но дальше училища не пошла. И замуж вышла не от восторга, не от внезапного помешательства. Геннадию хватило настойчивости. Мать все-таки оказалась правой.

Геннадий был тверд, как железный обруч. Мал ростом, могуч, широк в кости. Казалось, что катится по земле увесистый крутобокий бочонок. Был уважаемый человек – наладчик высокой квалификации. Своим положением гордился: «Значит, мне дан такой талант. В универмаге его не купишь». При этом не забывал напомнить, что сам себя сделал – день за днем.