Гилофобия - стр. 33

Я три года ходила здесь одна! И вот первый, кто похож на меня, мог исчезнуть вновь! Пропасть! Умереть! Убежать!

Так хотелось встретить здесь хоть кого-то, кого можно не бояться. Я прошла мимо. Чуть дальше того места, где лежал медведь. Точнее, медведица. Это я поняла, когда увидела медвежат. Они лежали бездвижно. Вот, значит, на что отвлекся второй охотник. Поэтому он не обратил внимания на женщину, он нашел другую добычу.

Я отыскала нужное место, хотя из-за дыма, тянущегося по лесу, и огня все плыло перед глазами. Зря торопилась. Женщина лежала на земле, рядом с огнем, откуда торчали ноги. Черноволосая почти вся обгорела. На лодыжках до сих пор была цепь.

Борьба с охотником окончилась победой добычи, но какой ценой? Она тяжело дышала. На лице почти не осталось живого места, как и на руках. Я не представляла, чем помочь. Как облегчить страдания. Я бы ее не перенесла, даже если очень захотела. Да и как нести того, чье тело в ожогах? Не волочить же по земле.

Я присела рядом и потратила последние силы на освобождение ее ног. Цепь положила рядом. Та сильно нагрелась. На коже женщины остались синяки. Но это и не было проблемой сейчас. Главная проблема – раскаленный воздух. Дышать становилось все сложнее. Но я не могла уйти. Она еще в сознании. И я сидела в миллиметре от нее.

В ту ночь я впервые увидела мотыльков. Долгое время после думала, что они мне привиделись. К тому моменту я уже решила, что умру там же. Казалось, что они появились прямо из ее тела. Один за другим. И полетели. А я поползла за ними. Они меня звали. Я не слышала ушами, просто знала. Мотыльки летели криво. Огонь им мешал. Они сбивались с пути. И их становилось все меньше.

А потом я второй раз за эту долгую ночь оказалась у реки. Той коснулся рассветный луч. Мотыльки привели меня к настоящему свету, но сами превратились в пепел.

Я никого не спасла. Я бесполезна. Если бы они не пытались вывести меня из огня, они бы выжили?

Ночь выдалась несладкой. Напоминала ту, что произошла девять лет назад. Я периодически теряла сознание от боли. Помню, как, вроде бы, голос матери призывал прийти в себя. Но неужели она не понимала?! Лучше умереть, чем чувствовать это. Все горело. Хотелось опустить ноги в ледяную воду, лишь бы унять жар.

К счастью, на обезболе, действительно, менее больно. Или мне стало все равно. Лежа на больничной койке в ожоговом отделении, я пялилась в окно. Солнце жарило нещадно. Вообще-то, я могла бы отправиться домой, но мать настояла, чтобы я осталась под присмотром. Ощущение, что она хотела проблемную меня сплавить из дома. Удалось.