Гиллеспи и я - стр. 42
Сегодня Сара, как всегда, принесла мне чай в гостиную, но вопреки обыкновению я не отпустила ее, а жестом пригласила сесть в кресло напротив. Сара посмотрела на кресло, потом на меня – как мне показалось, с некоторой тревогой. Я поспешила ее успокоить:
– Не волнуйтесь! Я очень довольна вашей работой. Просто хотела немного поговорить.
– О! – Она села очень прямо, сложив руки вместе. – Скажите, а это долго?
– Нет-нет, – рассмеялась я. – Совсем недолго. Может, чаю? Возьмите себе чашку, если хотите.
– Нет, спасибо. – Сара не то чтобы хмурилась, но немного насупила брови. Несмотря на жару, она была в кардигане с длинными рукавами, застегнутом на все пуговицы. На верхней губе блестели бисеринки пота – видимо, после хлопот на кухне.
– Я просто хотела узнать, как вам у нас живется.
– Вполне хорошо.
– Вы довольны комнатой? Там не слишком душно? Матрас не жесткий?
– Нет, все нормально.
– А как ваши обязанности – они вам по силам?
– Более-менее.
– Не перетруждаетесь?
– Да вроде бы нет.
– Ну, слава богу.
Мы замолчали. Я улыбнулась Саре, хотя чувствовала себя неуютно. Несмотря на отсутствие жалоб, что-то заставляло меня усомниться в ее благополучии. Кроме того, возникало ощущение, будто мои расспросы – излишняя суета. Но все же я не сдалась.
– Сара, быть может, вы хотели бы меня о чем-то попросить?
Она безучастно уставилась на меня и, помолчав, сказала:
– Пожалуй, нет. Разве что… ведь уже пора поменять птичкам воду? Я хотела успеть до того, как примусь за ужин.
– Ах да, конечно. Пожалуйста.
Сара встала и, тяжело ступая, вышла из гостиной. Кажется, под непроницаемой маской бурлят неведомые страсти, но полагаю, мне следует поверить ей на слово. Порой от нее прямо-таки веет неприязнью. Подозреваю, она не вела бы себя столь любезно, будь я помоложе. Однако у нее нет выхода: в свои почти восемьдесят я заслужила дипломатическую неприкосновенность.
Глава 2
Июнь – август 1888 года
Глазго
5
Быть может, сейчас вполне подходящий момент, чтобы рассказать о детстве и юности Неда Гиллеспи. Историю его юных лет я узнала, ближе познакомившись с семьей. Художник родился в тысяча восемьсот пятьдесят шестом году и вырос в скромной лачуге в деревушке Мэрихилл. Его детство было омрачено финансовыми трудностями отца, сына фермера-арендатора по имени Сесил: тот держал на Грейт-Уэстерн-роуд магазин «Шерсть и чулки Гиллеспи» и годами не мог расплатиться с кредиторами. Мальчишкой Нед жил в тесной каморке вместе с братом и сестрой. Несмотря на явные наклонности к рисованию, ему не на что было учиться живописи или даже пойти подмастерьем в студию. Подозреваю, в те времена это было немыслимо: его родители, простые люди, придерживались традиционных взглядов на выбор занятия для сына. Итак, в пятнадцать лет Нед начал работать помощником в отцовском магазине. Когда Сесил наконец-то рассчитался с долгами, он перевез семью из лачуги (которая к тому времени подлежала сносу) в многоэтажный дом на Стэнли-стрит.