Гиллеспи и я - стр. 14

Внезапно Сибил прекратила бренчать на пианино, изобразила слащавую улыбку и, подкравшись к Мейбл, стала заискивающе теребить ее юбку.

– Ты заходила к папе?

– На секундочку, – беззаботно, хотя и с ноткой хвастовства в голосе, ответила та.

Сибил с тоской посмотрела на дверь. Элспет наклонилась ко мне.

– Мой сын – человек искусства. Не уверена, знают ли его у вас на юге. Нед Гиллеспи – слыхали? У нас он довольно-таки знаменит в творческих кругах.

– Он художник? – спросила я.

– Да, и весьма талантливый. – Элспет умолкла и откусила от своей лепешки.

Я обернулась к Энни.

– На Международной выставке есть картина, подписанная «Гиллеспи», – на ней девочка и утки.

Та кивнула.

– Да, это его работа. Называется «У пруда».

Я не раз видела эту картину. Более того, я почти не сомневалась, что однажды, пусть и мельком, встречала ее автора.

– В детстве я все время что-то рисовала, – объявила Элспет, разделавшись с лепешкой. – Мои работы часто занимали второе место в классе. Ах, у меня была чудесная учительница – никогда ее не забуду. Как же ее звали?.. Мисс Нивен. Она всегда так помогала юным дарованиям. А Нед весь в меня – настоящий гений.

К счастью, моя улыбка не выглядела неуместной.

– Представляю, как вы им гордитесь. – Я снова обратилась к Энни: – Скажите, ваш муж бывал в Лондоне? Однажды я встречала шотландского художника по фамилии Гиллеспи – осенью, в галерее Гровенор.

Тогда мы обменялись лишь парой слов, и я почти сразу забыла о нем. Уже в Глазго, заметив фамилию Гиллеспи в каталоге выставки, я смутно заподозрила что-то знакомое.

Мейбл взглянула на невестку.

– Он ездил туда на выставку, помнишь?

Энни кивнула.

– А, Гровенор! – воскликнула Элспет. – Такая великолепная, изысканная галерея! Его картины в Лондоне произвели фурор – вполне заслуженно.

Пока мы беседовали, Сибил бочком прокралась к закрытой двери и медленно повернула ручку. Услышав скрип, Мейбл обернулась.

– Сибил, ты куда?

Девочка смущенно хихикнула.

– Никуда, – пискнула она и скрылась за дверью.

– Вот видишь? – Мейбл укоризненно взглянула на Энни. – Вчера мне пришлось выставлять ее раз шесть. Она постоянно к нему липнет.

Энни со вздохом встала и побрела в коридор. Лиф ее платья был криво застегнут; одна коса расплелась.

– Сибил! Вернись, пожалуйста, – устало позвала она.

Но Сибил и не думала возвращаться. На лестнице послышался топот, затем шум борьбы и пронзительный вопль. Он нарастал, становился все громче и отчаяннее – как будто кого-то убивали. Вскоре на пороге появилась Энни, волоча дочь за руку. По пути Сибил ухватилась за дверной косяк, но Энни силой разжала ее пальцы. Мы вскочили на ноги, Мейбл захлопнула дверь и бросилась Энни на помощь. Вдвоем они втащили упирающуюся девочку в комнату; вися у них на руках, Сибил попыталась уцепиться за стул, а затем, не успели мы и глазом моргнуть, рывком сдернула со стола скатерть. Чашки и блюдца, печенья и пирожные, потертый поднос и чайные ложки, чайник, старая лампа (к счастью, незажженная – еще не стемнело), блюдо с помятыми бутафорскими фруктами, обшарпанная шкатулка с шитьем, церковные листки и конверты – все с оглушительным грохотом посыпалось на пол. Роуз зашлась в испуганном плаче. Энни тут же бросилась утешать младшую дочь. Раскрасневшаяся Сибил осела на пол, не переставая вопить, а Мейбл увещевала ее вести себя хорошо и не мешать Неду. Элспет то и дело виновато поглядывала на меня, надеясь сгладить неловкость. Из кучи обрывков и осколков на ковре взметнулось облако пыли.