Ги Дебор. Критические биографии - стр. 4
«Я провел здесь несколько зим. Снег падал дни напролет. Ветер намел большие сугробы… Несмотря на стены, весь двор утопал в снегу. В камине горел огонь. Казалось, будто окна дома открываются прямо на Млечный Путь. Ближние звезды ослепительно сияли в ночи, а в следующий миг угасали, задернутые легким туманом. То же самое происходило и с нашими беседами, празднествами, встречами и привязанностями. Это был грозовой край. Грозы приближались бесшумно – сначала набегал легкий ветерок, сквозивший по траве, и горизонт озаряли вспышки. Затем сверкала молния и громыхал гром, его раскаты напоминали долгую канонаду и доносились со всех сторон – точно мы находились в осажденной крепости. Однажды ночью молния сверкнула совсем рядом, непонятно было, куда она ударила. Внезапно на короткий миг пейзаж озарился ровным светом. Ни одно произведение искусства не поражало меня таким неотвратимым блеском, за исключением прозы Лотреамона[14] – ею написано его программное сочинение, получившее название ‘‘Стихотворения”».[15]
Дебор и сам чем-то напоминал заклинателя грозовых бурь и шквальных ветров: жизнь его была полна катаклизмов, но шторма еще сильнее бередили его воображение. «Мне довелось жить в смутные времена, – начинает он книгу “Панегирик”, – в период колоссального социального раскола и распада. Я и сам был участником смуты». Ему пришлось жить в «эпоху, когда многое менялось с поразительной быстротой, катастрофа разразилась внезапно, и в одночасье оказались сметены все реперные точки, все мерила. Они рухнули вместе с подпиравшим их фундаментом». В этом нет ничего удивительного.
Дом Дебора в Шампо
Изобретение Дебора – настольная военно-тактическая игра (кадр из фильма Дебора «Im Girum Imus Nocte Et Consumimur Igni»[16])
«Многие из моего окружения умерли молодыми, причем не обязательно покончили с собой, чаще их смерть была вызвана иными причинами. По поводу насильственной смерти замечу, что, хотя я и не способен как-то рационально объяснить этот феномен, непропорционально большое число моих знакомых погибло от пули».[17]
Жителям Шампо и Бельвю Дебор казался человеком скрытным и замкнутым, он почти не выходил из дома, а когда появлялся в общественных местах – по преимуществу молчал. Иногда он прогуливался по Бельвю под руку с Элис, весь в черном, трость в руке, на голове – неизменная морская фуражка – casquette de marine. Госпожа Сулье из мясной лавки Бельвю вспоминает, как в 1980-х Дебор, низкорослый толстяк в очках и с большим животом, обедал по соседству с ее магазинчиком в ныне уже не существующем ресторане «Midi». Он часто покупал у нее мясо на ужин. Приходил с женой, «мадам Беккер», «евразийкой», очень вежливой и предупредительной дамой, – она по-прежнему приезжает в Шампо каждое лето, в июле и августе.