Гейм - стр. 62

Отец всегда пил медленно, небольшими глотками, смакуя напиток и зажёвывая его сочным ломтиком лимона, отчего у меня всякий раз срабатывал условный рефлекс – рот наполнялся слюной, вызывая на языке оскомину.

– Хороший коньяк нужно пить осторожно, – приговаривал он, вытирая сок с пальцев салфеткой. – Попробуй, потом за уши не оттащишь.

На этом месте я морщился и запивал его малопривлекательное предложение солёной минералкой прямо из горлышка. Никогда не понимал удовольствия – наслаждаться крепким алкоголем.

А потом мы много говорили. Открыто. Прямо. На самые острые темы. Высказывая всё, что думаем и чувствуем. Казалось, для отца не существовало закрытых тем…

Но всё же одна была – наша мать.

Я до того глубоко погрузился в себя, что не сразу заметил, что Брут перестал сопеть. А едва разомкнул отяжелевшие веки, с размаху разбился об уродливую действительность этого мира – отца со мной нет.

Так какого чёрта я каждую ночь выворачиваю душу наизнанку?! Зачем? Старые добрые времена миновали, и с этим уже давным-давно следовало смириться.

Только выходило – как-то херово.

И завтра станет только хуже.

Сфокусировал свой взгляд на второй, так и нетронутой рюмке, осушил её одним большим глотком. Горло обожгло огнём, я закашлялся.

– Отрава… – просипел, сжимая ладонями две грозные львиные морды, украшающие подлокотники деревянного кресла – точная копия которого стояла в кабинете у Волкодава.

Воспоминания вчерашнего вечера потекли неспешной рекой вместе с согревающим теплом, мягко разливающимся по телу.

– Какие у тебя намерения в отношении моей дочери? – спросил у меня перед отъездом Борис Эдуардович.

Покосившись на Котёнка, прикорнувшего в моей машине, усмехнулся про себя и, практически не задумываясь, ответил:

– Благие.

Он развернулся, впиваясь пристальным взглядом в мои глаза.

– Не ошибись доро́гой, Ростислав Романович. Цена будет смертельно высока.

– Я понял, – кивнул без тени улыбки.

– И займись её машиной, – добавил он через плечо, направляясь к крыльцу.

Следит.

Не он лично, а кто-то по его распоряжению.

Первый же, кто пришёл на ум – тот сторожевой пёс… Никола, если мне не изменяет память.

Раздалось глухое рычание, Брут настороженно поднял голову. Я нахмурился прислушиваясь.

В дичайшей тишине щелчок замка входной двери ударом грома встряхнул всё пространство. А следом донёсся пьяный женский смех.

Брут с лаем рванул из кабинета.

Поднявшись из кресла, я привычным движением пригладил бороду и направился в прихожую.

– Бру-у-у, хватит! – заливисто рассмеялась сестра, пока тот, бросаясь и неистово виляя хвостом, пытался лизнуть её в нос. – Не бойся, Вась. Он не укусит, – успокоила она подругу, напряжённо вжимающуюся спиной в дверь.