Гейм - стр. 42
Я закивала, затем не выдержала и, закрыв лицо руками, затряслась от рыданий. А в следующую секунду мои плечи укрыли твёрдые ладони папы. Вслепую буквально прыгнула в его объятия, пряча мокрое лицо на мужской груди.
– Пап… прости меня… Прости… – содрогаясь от плача.
– Тише-тише, – поцеловал в макушку, слегка покачивая в своих руках, как в колыбели.
– Я услышала голос на улице… – обвила его руками. – И мне показалось, что это мама вернулась... А тут… эта Аня…
Какое-то время мы молчали: я слушала мерные удары сердца папы под щекой, а он ласково поглаживал меня по спине, голове.
Немного успокоившись, я рвано вздохнула и попросила:
– Пап, пообещай, что будешь искать маму. Пообещай, что не откажешься от поисков, пока не найдёшь её.
Мужские руки закаменели.
– Обещаю, – глухо ответил он.
– Пап…
– М-м-м…
– Прости меня, – задрала голову. – Я тебя не бросала, правда-правда. Я просто... просто хотела… – у меня никак не получалось подобрать правильные слова. – А хочешь, я вернусь? Вот прям сегодня! Сейчас сгоняю в квартиру, соберу вещи и вернусь домой! Хочешь?! – загорелась я этой идеей.
– Ты неисправима, Ростюш, – засмеялся папа, прижимая к себе. – Не торопись. Захочешь, вернёшься.
– Пап.
– М-м-м.
– Я напускала тебе слюней на рубашку…
______________________________________
[1] Фр. rocaille – скальный, от roc – скала, утёс. Главный элемент орнамента стиля рококо, напоминающий форму завитка раковины.
23. ⭐ Глава 12. Не делай добра – не поставят диагноз
Слава
Негромкий, уверенный стук в дверь заставил нас вздрогнуть и с удивлением переглянуться: уединившись за звуконепроницаемыми стенами кабинета, мы совсем позабыли, что в доме не одни. Папа вопросительно качнул головой, и я, слабо улыбнувшись, кивнула, понимая его без лишних слов.
– Войдите, – мы разомкнули объятия. Дверь распахнулась.
Встретившись с внимательным взглядом Бармалея, я вдруг смутилась, представляя, как сейчас выгляжу, с красными воспалёнными глазами и распухшим носом – глаз не оторвать. Украдкой утёрла сырость на щеках и обдула дыханием своё пылающее лицо.
– Уже уезжаете, Ростислав Романович? – догадался папа.
– Да, нам пора.
Кому это нам?! Встрепенувшись, прожгла эту борзоту гневным взглядом, всем своим видом выражая недовольство, а заодно намекая, куда ему давным-давно пора отправиться.
– Я вас провожу, – отчего-то усмехнулся папа, подхватывая меня под локоть, и мягко, но настойчиво подтолкнул к выходу. – В следующую субботу приём в честь дня рождения губернатора, – вполголоса проговорил он, наклонившись к моему уху. – Хочу, чтобы ты меня сопровождала.