Герои не нашего времени. Харламов, Тарасов, Яшин, Бесков в рассказах родных, друзей и учеников - стр. 13
«Приняли в Бильбао нас очень хорошо. А условия какие – семь комнат, кладовка… На одну семью! Как можно после такого вообще возвращаться в коммуналку на 25 человек? Маленькие были. А главное – папа. У нас был замечательный отец, добрейший. Все, кто его знал, не могут не отзываться о нем с восторгом. После ухода мамы мы вместе прожили еще 20 лет, и мне с ним было не просто легко жить, а весело. У него на каждое слово была шутка, сам он не мог обижаться. И всем был доволен. Всегда. Это самое главное.
Мамин папа, дед Бенито, в Валере души не чаял – но там больше по артистической линии. Валера же блестяще танцевал, фокусы показывал. Дед по всем тавернам с ним ходил и имел большой успех. Сам он хорошо играл на гитаре и пел. Слух у Харламова – от мамы, которая тоже прекрасно пела и танцевала, – и это все дедовское.
А как они ездили на машине! Дед, когда брал его с собой, даже не считал нужным включать поворотники. Потому что Валерка клал ручку на стекло и показывал – прямо, направо, налево. Тогда еще были регулировщики и знали: с дедушкой едет русский мальчик и с направлением никогда не ошибается.
Язык мы с Валеркой быстро схватили, потому что сразу пошли в школу. А потом, мы же и здесь жили среди испанцев. И в общежитии они были, и в коммуналке, и наверху, и внизу. Мы тогда сами не говорили, но язык был на слуху. Когда Валера стал взрослым и домой к маме-приезжали друзья испанцы, – понимал все. Дома он говорил по-испански.
И произношение у него было намного лучше, чем у меня.
Но все-таки практики не хватало. По себе могу сказать: вот мы были с братом в Испании в 56-м, а потом я не была там с 57-го по 70-й. За это время язык ушел. Но стоило мне туда приехать – он тут же восстановился. Так же, уверена, произошло бы и у Валерки. Хотя с людьми из Барселоны, которые хотели, чтобы он построил там хоккей, брат говорил по-испански…»
«Мы уехали в Испанию не на год, а насовсем»
Из Москвы в Одессу, до парохода, Бегоню, Валеру и Таню провожал отец. Интересуюсь у Татьяны Борисовны, насколько сложно было Борису Сергеевичу отпустить жену и двоих детей в Испанию на целый год. В ответ звучит нечто фантастическое.
«Мы уезжали не на год. Мы уезжали насовсем. Иначе не разрешали. Да, официально это была эмиграция. Воссоединение семьи. Только мама-то, хоть и скучала по Испании, с папой расставаться не хотела, да и он бы нас просто так не отпустил.
А сам поехать с нами не мог. Если русских женщин с мужьями-испанцами отпускали, то русских мужчин с женами-испанками – нет. Только поэтому папа и остался. Но родители договорились. Они заранее согласовали условную фразу в переписке, которую напишет мама, и отец будет знать: все, надо запускать процесс возвращения. И тут же пошлет в Красный Крест письмо с требованием вернуть детей, а поскольку дети маленькие – то вместе с мамой.