Герои. Человечество и чудовища. Поиски и приключения - стр. 42
Геракл накинулся на еду. Допил все вино, какое нашлось на столе, и крикнул, чтоб несли еще. Явился дворецкий, ликом угрюм. Слуга старой закалки. Даже рискуя навлечь на себя знаменитый гнев сильнейшего человека на свете, он от своих обязанностей уклоняться не собирался.
– Стыд растерял совсем? – прошипел он. – Как можно эдак есть и пить, когда весь дом в глубоком трауре?
– Да будь я неладен, чего бы и нет? Кто помер-то? Какая-то там служанка.
– Боги, вы только послушайте его! Нашу дражайшую царицу у нас забрали, а ты смеешь называть ее «какой-то там служанкой»?
– Алкестиду? Но Адмет сказал мне…
– Его величество и посейчас в саду, душу свою благородную выплакивает напрочь.
– Ох, ну и дурак же я!
Тут с Гераклом случился припадок самоедства и самоуничижения, как это бывало с ним время от времени. Колотил себя в грудь и называл бесчувственнейшим фигляром на белом свете, недостойным гостить в чьем бы то ни было доме, ослом, паяцем, олухом и грубейшим из невоспитаннейших. Затем взял себя в руки и осознал, чтó нужно сделать. «Отправлюсь в загробный мир, – сказал он себе, – и сражу любого, кто попытается помешать мне привести Алкестиду назад. Клянусь, сражу».
К счастью, подобные радикальные меры не потребовались. Прежде чем отправиться в загробное царство, Геракл пошел поклониться свеженькой усыпальнице Алкестиды. Там он наткнулся на ТАНАТОСА, бога смерти, – тот как раз забирал Алкестидину душу.
– Руки прочь! – возопил Геракл.
– Не твое это дело, – проговорил Танатос. – Повелеваю тебе…
Геракл с ревом бросился на него, прижал беспомощного Танатоса к земле и замолотил по нему кулаками.
Чуть погодя Адмет унял в саду свои рыдания и вернулся во дворец.
– А где Геракл? – спросил он.
– Ой, этот… – буркнул дворецкий. – Как только узнал, что это царица скончалась, сразу ушел. Скатертью дорожка, скажу я.
Тут в зал ворвался Геракл.
– Я вернулся! – объявил он, хлопая Адмета по плечу. – И друга с собой привел. – Повернувшись к двери, Адмет крикнул: – Заходи.
В зал вошла Алкестида и, застенчиво улыбаясь, замерла перед оторопевшим мужем.
– Я саму Смерть положил на лопатки, чтоб вернуть ее тебе, – сказал Геракл, – уж будь любезен, на этот раз не отпускай ее.
Адмет, казалось, не слушал его. Он не сводил взгляда с жены.
– Да. Ну ладно. Короче, я пошел. Есть дела во Фракии. Лошадок добыть кое-каких.
Отправляя Геракла за четырьмя кобылицами Диомеда, Эврисфей не снизошел поделиться никакими подробностями. Нам, однако, известны имена тех кобылиц. ПОДАРГ, «быстроногая», КСАНФ, «золотистая»[55], ЛАМПОН, «сияющая», и ДИНОС, «ужасная»