Германская армия на Западном фронте. Воспоминания начальника Генерального штаба. 1939-1945 - стр. 4

Несправедливо будет утверждать, что немецкие военачальники в начале Второй мировой войны, а именно Браухич и Редер, как командующие армией и флотом (Геринг был первым и самым основным политиком, связанным с партией), утратили чувство ответственности за решения, касающиеся войны и мира. Но после того как их борьба за мир осенью 1938 года была сочтена как холостой выстрел в связи с неожиданным поворотом событий в Мюнхене, политическая неуверенность военных лидеров достигла наивысшей точки, привела к моральной покорности, которую не стоит затушевывать. Причина такой неудачи, при окончательном анализе, состоит в том, что высшее военное командование в Третьем рейхе, скажем Бломберг и позднее Браухич и Редер (не принимая в расчет Кейтеля), просто были не в состоянии противостоять Гитлеру. Они чувствовали себя неспособными бороться с ним. Разумеется, Браухич и Редер сдались с болью в сердце, но тем не менее они это сделали. От первого мы знаем, через какие сильные муки угрызения совести ему пришлось пройти. С Редером дела обстояли почти так же, ибо они оба выглядели не более как милитаристами, хотя всячески противостояли войне и до последнего момента лелеяли надежду, что можно сохранить мир, как в предыдущем году, особенно после того, как был отменен первый приказ напасть на Польшу 25 августа 1939 года. Тем не менее хорошо известный британский военный писатель Лиддел Харт не совсем ошибается, когда пишет в своей книге «По ту сторону холма» о «современном Понтии Пилате», который умывает руки, потому что он лишь выполняет приказы. Группа, которая так давно находилась у власти и лидировала, очевидно, устала противостоять и закрепилась в отношении покорности, субординации.

Мы до сих пор слишком близки к этим событиям, чтобы беспристрастно судить о них. Однако следует принимать в расчет исключительно сложное положение главных солдат Третьего рейха. Они боролись, как могли, в одиночку, они не имели возможности спросить совета ни у членов парламента, ни у свободной прессы или у какого-нибудь другого ответственного и независимого человека.

Вполне уместно здесь затронуть часто обсуждаемый вопрос «вины». Кого следует обвинять? Совершил ли германский солдат преступление против своего народа и мира, сражаясь под знаменами Гитлера? Мнения и волнения понемногу улеглись со времен тех тяжких испытаний, и теперь многие понимают, что все солдаты, выполнявшие свой воинский долг, действовали с доброй верой и с чистой совестью. По этой причине их вина не может быть больше, чем вина тех, кто оставался на родине и кто также безоговорочно верил в правильность происходящего и косвенно принимал участие в военных действиях. Германские воины были коллективно виновны, равно как и весь немецкий народ. Дальше мы будем возвращаться к теме вины отдельного человека.