Герцогиня-дуэлянтка - стр. 4
Отец сжал руку Сесиль, ошеломленно взиравшей на герцога. Она станет герцогиней?
Возможно, когда-то, когда она была совсем ребенком, подобная перспектива пробудила бы в ее душе несказанную радость, но теперь… теперь обладание этим титулом было сродни смертному приговору.
– Не молчи, Сесиль, – сердито прошептал отец.
– Конечно, я согласна. Почту за честь, – пробормотала девочка, когда отец сжал ее руку так сильно, что она поморщилась от боли.
Гордое лицо герцога осветилось такой благодарностью, что Сесиль устыдилась собственного поведения. В конце концов, его светлость пошел на это, чтобы оставить все ей.
Вся их жизнь была исполнена лжи, укрывательства и тайн, так что еще одна тайна ничего не изменит.
Две недели спустя
Ветер дул с такой силой, что флагшток возле ветхой лачуги с закрепленным на нем потрепанным триколором гнулся почти параллельно земле. Сесиль пришлось кричать что есть силы, чтобы отец ее услышал.
– Наверняка он не выйдет в море в такую погоду!
– Он непременно будет здесь, – прокричал в ответ отец, а потом согнулся от очередного приступа кашля, которые за последнюю неделю случались все чаще.
– Папа! Это очень опасно. Давай вернемся в деревню. У нас еще достаточно…
Но отец лишь привычным движением рубанул рукой воздух. Достаточно!
Вздохнув, Сесиль поплотнее закуталась в видавшую виды черную шаль. Отец пообещал, что ей придется надеть этот отвратительный наряд в последний раз. Как ей надоело изображать пятидесятилетнюю старуху, в то время как ей едва исполнилось четырнадцать, прятаться день и ночь…
– Вон там! – Отец указал рукой на утлое суденышко, сражавшееся с волнами в попытке приблизиться к берегу.
Сесиль проследила за его рукой. Лодка напоминала ей один из тех хлипких бумажных корабликов, что она мастерила в детстве.
– Mon dieu![1] Мы же не можем плыть на этом!
Но отец либо не услышал ее, либо попросту не захотел отвечать, и вместо этого решительно направился к лодке. Его напряженная спина свидетельствовала о том, что он боролся с очередным приступом кашля.
Сесиль поспешила следом и обняла его за плечи, ставшие совсем костлявыми. Отец вообще худел с ужасающей скоростью, а ведь всего месяц назад был еще крепким и свирепым. Мишеля Бланше нельзя было назвать крупным мужчиной, хотя силой он обладал недюжинной. И вот теперь от него осталась лишь оболочка, да и та с каждым днем становилась все тоньше, но упрямство его никуда не делось. Им следовало остаться на берегу. Ведь ему необходимо лечь в постель.
Сесиль стиснула зубы, когда отец вошел в воду, чтобы ухватиться за борт лодки, потом крикнула: