Гемоды не смотрят в небо - стр. 43
Рыжая Иванна тоже в леопарде. Идет ей. Поправляет очки, смотрит на меня растерянно.
– Марта?
Снова звенит колокольчик. Максим хватает меня за руку.
– Пойдем отсюда, пойдем. Не надо!
И замирает. Смотрит туда же, куда и я – на заставленный круглый стол посреди зала. Ушки, пальчики – весь ассортимент.
Ладонь Максима становится холодной и мокрой, но он все так же повторяет:
– Не надо, пойдем отсюда, пойдем…
И мелькает пестрое, яркое. Шум. Смех. Досадливое: «Это же просто шутка! Это по приколу!» Грохот, звон посуды. А потом крепкая рука на плече – больно. Темнота, прохладный ночной воздух. Вода в лицо. И голос Кости:
– Ну, успокоилась?
Когда я прихожу в себя неподалеку от входа в «Черную рыбу», внизу, в подвале, играет музыка, и снова шумно и весело, словно ничего не случилось. Пьют. Едят.
Там Лидка где-то, наверное. С ними.
– Спасибо, Костя, – негромко благодарит Макс. – Я бы сам не того…
– Домой ее, понял? Доедешь? – потом ругается и, слышу, кричит в сторону: – Эй, Соломин! Довезешь?
Перед лобовым стеклом вереницы огней. Я понемногу прихожу в себя.
И отчетливо вижу теперь перепуганное лицо Лидки, ее круглый ярко-красный рот.
Что же я там натворила? Перевернула, кажется, пару тарелок, что-то разлила… И ладно. Может, хоть кто-то из этих незамутненных с горящими взглядами, счастливых попасть в интеллигентное общество завсегдатаев «Черной рыбы», пошевелит мозгами, подумает о том, что он делает, к чему теперь будет «причастным»?
Хотя, кого я обманываю? Сейчас радостно пальчиками похрустят, кровушкой из граненых стаканов запьют и посмеются над «серыми и необразованными», которые не понимают их тонкого юмора.
И не подавятся же.
Плевать на них, если честно. Уже плевать.
– Я в этой части города не очень, – Соломин, невысокий светловолосый парень с конопатым носом, тычет в панель навигатора. – Адрес продиктуйте, пожалуйста!
Диктую. Навигатор прокладывает маршрут, сообщает приятным женским голосом:
– Через сто метров поверните налево.
– О, другое дело, – парень улыбается, но улыбка быстро сходит с его лица, и теперь он сосредоточенно смотрит на дорогу. – У вас кровь на рукаве, – бросает между прочим.
Кровь. Или вино цвета крови.
На заднем сидении тяжело вздыхает Макс, шуршит фантиком конфеты – его до сих пор мутит. А у меня неожиданно громко пищит коммуникатор.
– Марта, здравствуйте.
Это Аверина. В другое время я бы удивилась: звонит не на рабочий номер, на личный.
– Анна Юрьевна, Рика нашли.
– Нашли?
– Мы не успели. Его больше нет.
С Авериной станется заметить, что я говорю о Рике так, словно он был человеком. И хотя я готова сейчас накричать на любого, кто напомнит об этом, но промолчу, наверное, а Анна Юрьевна будет права. И, в конце концов, жалеть скорее надо не Рика, а тех, кто считает все происходящее нормальным.