Где воскресают бабочки - стр. 14
И с горизонтом я в отчаянье сольюсь,
Твоя сбежавшая, «покорная» невеста.
– Людмила! – зовет Руслан жену, но пение лишь отдаляется от него.
В комнаты льется свет сверкающих звезд и полумесяца. Руслан вбегает в просторную гостиную, окна в которой распахнуты настежь, а занавеси призрачно развеваются на ветру. Снаружи расцветает летняя белая ночь, и воздух, свежий, наполненный ароматом густой зелени, проникает в дом.
—Я больше не ищу судью,
Теперь в ночи мерцают мои крылья…
Я ныне бабочка в потерянном раю,
А прошлому пора стать былью…
И снова пение манит за собой. Из одной пустующей комнаты в другую, и везде отворены окна, а полотна тюля тянутся ввысь, пытаясь преградить путь и скрыть от него беглянку.
– Люда! – снова кричит Руслан и, наконец, замечает сквозь раскрытую дверь мелькание рыжих волос.
Он ускоряет шаг и оказывается в парадной гостиной, где посредине зала танцует его жена. Прямо над ней висит громоздкая позолоченная люстра. В сумерках кажется, что ее тень готова раздавить Людмилу своими щупальцами.
– Людочка… – Он ближе подходит к жене, стараясь ее не спугнуть.
Из-под белоснежного пеньюара с кружевным подолом мелькают босые ступни, а рыжие локоны, как капризы художника, залившего полотно бордовой краской, ниспадают до самой талии.
Он ловит ее в объятия и прижимает к себе. Оставляет горячие поцелуи на закрытых веках, беззвучно шепчущих губах, и мерно раскачивается с ней в ожидании, когда приступ закончится. Вскоре Людмила затихает. На некоторое время она тяжелеет и теряет сознание. Но ресницы вновь трепещут, и она поднимает на Руслана осмысленный взгляд:
– Я вновь ходила во сне?
Он улыбается, как можно естественнее. И неважно, что сердце бьется слишком часто, а руки холодеют от страха. Сейчас в лунном свете Людмила прекрасна как никогда. Точеные аристократические черты. Тонкий нос с небольшой горбинкой – отличительная черта графов Ланских. Пышные губы и высокие скулы. А глаза… Огромные, невероятные, как крылья бабочки. В темноте они кажутся почти черными, а на свету – сверкают изумрудом.
Руслан бережно обнимает Людмилу, свою жену, свою драгоценность, свою гордость.
– Да. И пела. Тебе вновь что-то привиделось?
Дрожь пробегает по телу Люды, и она теснее к нему прижимается, положив голову на его плечо:
– Видела, – шепчет она. – С тех пор, как мы переехали сюда, видения стали ярче. Я мало что помню… Только бабочек. Там было много бабочек…
– Так это же чудесно! – Руслан облегченно выдыхает.
Он не хочет, чтобы видения мучили Люду, но парадокс в том, что она счастлива только в усадьбе. А в городе начинает чахнуть, как цветок без воды.