Где сходятся ветки - стр. 20

Речь Ирины обладает удивительным свойством. Стоит ей заговорить, как тревоги уходят. Возвращается уверенность в том, что поступаешь правильно.

Когда мы вышли, несколько человек стояли на набережной Фонтанки и фотографировали огненный закат. Потом Фейсбук пестрил одинаковыми кадрами. Ирина сказала, что люди предсказуемы и в целом мало отличаются друг от друга.

Я сел на свое пассажирское место. Прежде чем включить зажигание, жена взяла мою руку в свою: «Хочу, чтобы ты понял. Если почувствуешь необходимость уйти с магистрали, я с этим справлюсь». – «Хорошо». – «А теперь предлагаю отметить нашу общую победу». Мы включили мантры и понеслись по Питеру. Я приоткрыл окно, чтобы впустить в себя все многообразие жизни. Впереди рисовалось лето на балтийском берегу – прибрежное кафе «Альбатрос» со свежими мокрыми ромовыми бабами, чтение в тени на пляже с обязательным обсуждением прочитанного на вечернем променаде.

Заехали в любимый ресторан авторской кухни «Дискурс». Тут вместо стен – книжные шкафы. А еще есть проектор, транслирующий фильмы семидесятых. Обожаем этот период, особенно французов: разве было что-то лучше в истории кинематографа? К сожалению, сейчас уже не снимают интеллектуальное кино.

Заказали бутылку красного, и когда выпили по первому бокалу, я начал в свою очередь задавать вопросы. Иногда хочется, как говорит Ирина, «поиграть в психолога». Спросил, испытывала ли она ревность во время моего рассказа. Жена призналась, что первый укол почувствовала в тот момент, когда за мной зашла Анна и сказала, что меня ждут. Это был явный «привет из прошлого». Потом по моему взволнованному лицу легко было догадаться, что ждала именно девушка. Вранье про художницу было шито белыми нитками, я врать не умею. А когда рассказал, что собираюсь ходить в изостудию регулярно, жена поняла – адюльтер предполагается системный. Поэтому в тот момент, когда я зашел в дверь психологического кабинета и стал рассказывать, главной эмоцией Ирины была благодарность.

Наш столик находился в углублении за подвязанными темными драпировками. Уютно светила лампа, звучал французский аккордеон. В полупустом зале перед нами сидела только одна пара. Седоватый мужчина в очках, похожий на профессора, и маленькая круглая дама в индийской накидке. Дама бурно жестикулировала, позвякивая браслетами. Видимо, пыталась в чем-то убедить мужчину. «Постулируемая субъектность сельскохозяйственной птицы в данном случае не работает, как чистый солипсизм…» – послышалось мне. Ирина закатила глаза. Я развязал лямки, опустил шторы, и мы пустились во все тяжкие. Целовались, как безумные. Жена залезла мне на колени и выразила готовность исполнить одну эротическую фантазию вне очереди (мы соблюдаем очередность, чтобы никого не обидеть). Я признался, что часто представляю себя в образе цезаря, которому прислуживают наложницы.