Гамп и компания - стр. 9
Что я делал дальше – не вспомню, но как-то доплелся до дому, побросал самое необходимое в сумку и в тот же вечер уехал автобусом в Мобайл. Наверно, это была самая долгая поездка в моей жизни. Я оглядывался на все те годы, что связывали нас с Дженни. Как она всегда выручала меня в школе… даже после того, как я нечайно порвал ей платье в кино… даже в универе, когда она готовилась выступать со своей фолк-группой, а я сунулся, куда не следовало, и в самый неподходящий момент выволок из машины банджоиста… и потом в Бостоне, когда она пела в «Битых яйцах», а я приехал к ней в Гарварцкий универ и ввязался в постановку Шекспира… и даже много позже, когда она застряла в Индианаполисе, где вкалывала на шинном заводе, а я занялся реслингом и ей пришлось мне втолковывать, что я выставляю себя придурком. Нет, этого не может быть, повторял я себе снова и снова, да только словами ничего не изменить. В глубине души я это понимал. Понимал, что все взаправду.
Приехав к миссис Каррен, было около девяти часов вечера.
– Ох, Форрест, – сказала она, обняла меня и разрыдалась, а я не сдержался и тоже заплакал.
Через некторое время зашли мы в дом, и она, подав мне молока с печеньем, попыталась расказать, как все случилось.
– Никто не может толком сказать, что это было, – начала она. – Заболели они примерно в одно и то же время. Недуг развивался очень быстро, и они словно таяли. Она не мучилась, не жаловалась. Даже похорошела. Просто не вставала с постели, как в младенчестве. Лежала в своей кроватке. Волосы длинные, красивые, личико ангельское, ничуть не изменилось. А в то утро она….
У миссис Каррен перехватило дыханье. Больше она не плакала. Она просто смотрела в окно, на уличный фонарь.
– А когда я к ней зашла, ее уже не стало. Лежала, как спящая, головой на подушке. Малыш Форрест играл на крыльце, а я… ну… я долго не решалась, но все же позвала его в дом поцеловать маму. Он так и сделал. Ничего не поняв. Я попросила его не задерживаться рядом с ней. На следущий день мы ее похоронили. На кладбище «Магнолия», где у нас семейный участок, – там лежат и отец ее, и бабушка. Под сахарным кленом. А малыш Форрест… не знаю, много ли он понимает. Про отца даже не догадывается. Тот умирал в Саванне, на руках у своих родных. Мальчугану сказали, что мамы нет, но как он это толкует, не берусь судить.
– Можно мне посмотреть?
– На что? – не поняла миссис Каррен.
– Где она лежала. Где находилась, когда…
– Да, разумеется, Форрест. Заходи сюда. Теперь тут спит Форрест-младший. У меня всего две…
– Не хочу, – говорю, – его будить.