Гамлет, отомсти! - стр. 21
Для герцогини это стало отправной точкой, чтобы перейти к другой теме. Теперь она обратилась к предмету, который часто обсуждала с Клэем: Гамлет в исполнении Дэвида Гаррика, и в особенности его первая встреча с тенью отца. Она процитировала двустишие:
– Да, но в любом случае это было ненатурально. Ясно же, что он проделывал все слишком медленно, театрально, если угодно. Так писала «Сент-Джеймс хроникл», даже Лихтенберг так говорил, а уж он знал свое дело.
Вот человек, подумал Готт, который может без тени смущения говорить о тонкостях своей профессии в любой компании. Все заинтересовались.
– Гаррик же преувеличенно подчеркивал видимый ужас. Такого мнения придерживался Джонсон, да и Филдинг тоже.
– Похоже, что вы воочию видите это, – обронила герцогиня.
А Клэй и впрямь словно видел все воочию. Он все еще стоял, опять нахмурив брови, и смотрел на Дэвида Гаррика на сцене «Друри-Лейн» почти двести лет назад.
– Плащ и большая шляпа, – тихо произнес он. – Вот на чем все строилось.
В то же мгновение Ноэль выскочил из комнаты и сразу вернулся с широким плащом и мягкой черной шляпой. Такие шляпы с чудовищно широкими полями обожают носить студенты – поклонники муз.
– Шляпа уже не та, что раньше, – веселым голосом объяснил он. – В свое время мы с ней искупались в фонтане колледжа Святого Антония. Но может и подойти.
Клэй сразу взял у него плащ и накинул его. Затем он небрежно водрузил на голову шляпу. Готт ощутил некую неловкость и угадал ее в других. Перед ними предстала совершенно гротескная фигура: мужчина в изящном вечернем наряде, оттеняемом черно-алым плащом щеголя двадцатого века, собиравшийся превратить элегантно убранную гостиную с полотнами Уистлера, Диллона и Коупа и с вазами эпохи Мин и Тан в стены замка Эльсинор. Но Клэй, взглянув на освещение, подошел к двери и защелкал выключателями, чтобы достигнуть нужного эффекта: получить приглушенный свет в дальнем углу темной комнаты.
– Горацио! – весело воскликнул он. – Вспомни свои строки!
С этими словами он встал посреди неяркого круга света.
После этого Клэй спокойно, без всякого напускного драматизма, словно декламирующий с кафедры учитель, прочел строки Гамлета, перемежающиеся доносящимся до стен шумом веселья:
Затем из глубины небольшой аудитории послушно откликнулся голос Пайпера-Горацио: