Галинкина любовь - стр. 54
Библиотечный зал был полон вычурной мебели под антиквариат. Шкафы с книгами, резные стулья, старинные часы, бронзовые подсвечники, фарфоровые статуэтки и бархатные портьеры вызывали у Белецкого стойкие ассоциации со съёмочной площадкой – словно он находился среди декораций исторического фильма, коих на своём веку перевидал немало. В уголке зала девушка томного вида играла на арфе. Словом, совершенно невозможно было расслабиться и почувствовать себя естественно в подобной обстановке.
– И тебе нравится весь этот пафос? – язвительно спросил Белецкий, когда они уселись за столик и получили по книжечке меню. Кэролайн выглядела несколько растерянной.
– Если честно, Саша, я сама не ожидала, что здесь всё так... Искала в интернете ресторан с отличной русской кухней. На этот было больше всего ссылок. Ну, и потом, имя Пушкина мне знакомо – это же ваш знаменитый поэт?
– Угу. Солнце русской поэзии. Выпьем, добрая подружка бедной юности моей, выпьем с горя: где же кружка? Сердцу будет веселей.
– Что ты сказал? – удивилась Кэролайн. – Я не понимаю…
– Процитировал одно из его стихотворений. Так что будем заказывать?
Кэролайн полистала меню и подняла на него ещё более растерянные, почти испуганные глаза.
– Саша, я ничего здесь не могу разобрать…
– Может, я тебя удивлю, но у меня та же проблема, – усмехнулся Белецкий.
Меню ресторана было оформлено под старину: с ятями и ерами, с устаревшими речевыми оборотами и вышедшими из употребления названиями продуктов. Среди безалкогольных напитков, конечно же, главенствовали “квасъ”, “крюшонъ” и “кофий”, а среди алкоголя – водочка, которая отлично шла под уху с расстегаями. Впрочем, на еде следовало бы остановиться подробнее…
“Крабъ камчатский въ салатъ изрубленной, съ плодами южными, на восточный манеръ”.
“Морскiя жители, пополненныя разнообразными овощами, горкою”.
“Блинчики хрустящiя изъ гречневыхъ крупъ, съ телятиною”.
“Говядина Бифъ-Строгановъ въ сметане, гарнированная жареною картофелью”.
И так далее…
В итоге, посовещавшись, они сделали выбор: Кэролайн заказала себе “курячий суп с лапшою, малую порцию”, а на второе – котлету, “чинённую морским раком”; Белецкий же отведал борща “из гусиных копчёностей с разными капустами”, а затем – “печёную вольным духом и копчёную с дымком стерлядь”.
Еда была вкусной, но тоже оставляла ощущение нарочитости. Так и представлялся шеф-повар с зашкаливающим чувством собственной важности, колдующий над яствами с одной-единственной целью: поразить! ошеломить! лишить дара речи!
– Почему русские почти во все блюда кладут укроп? – недоумевая, спросила Кэролайн, изящно расправляясь со своей котлетой. – У нас в США укроп едят разве что с копчёным лососем. А в России он везде: в супах, салатах, мясе и даже пицце!