Галерея «Максим» - стр. 12
Окончательно решив поставить на сегодняшней работе крест – «крест в замкнутом круге», как сформулировал это для себя Илья, – он тщательно вымыл и вытер кисти, убрал краски, прикрыл тряпкой незаконченное полотно. Илья никогда не понимал тех своих коллег, которые оставляли рабочее место в состоянии полного бардака, гордо именуя это творческим беспорядком. Сам он любил чистоту и терпеть не мог, когда вещи лежали неаккуратно и не на своих местах. Алла утверждала, что страсть ее мужа к порядку объясняется тем, что он Дева по гороскопу. Но сам Илья знал, что гороскопы тут ни при чем. Подобное отношение к окружающей обстановке, в особенности к собственной рабочей территории, было у него с детства, и помогла его выработать бабушка. Когда встал вопрос о том, чтобы отдать комнату на втором этаже Илюше под студию, она поставила условие – только в том случае, если он сам будет поддерживать там порядок и чистоту. И он ни разу не нарушил правила договора. Не нарушал их и теперь, когда ни бабушки, ни деда, ни мамы уже не было на свете.
По советским меркам родовое гнездо Емельяновых считалось огромным, а главное – уникальным. Это сейчас, когда многие уже стали нормально зарабатывать и иметь возможность разнообразно обустраивать свое жилье, двухэтажные квартиры не редкость. А тогда они были чем-то особенным, из ряда вон выходящим. Почти все, кто приходил к Емельяновым в гости, удивлялись – с ума сойти, у вас второй этаж есть! Маленький Илюша этим очень гордился. В их районе, на Басманной (тогда улице Маркса) просто большими квартирами было никого не удивить – исторический центр, дома в основном старые, новостроек, с социалистическим стандартом – двенадцать метров общей площади на человека – немного, хрущевок, где даже в комнатах тесно, а в кухне и вовсе не повернуться, практически нет. Так что количество комнат в квартире Емельяновых – их тогда было пять – приятелей Илюши не удивляло. А вот то, что в одну из них, просторную и светлую, хоть и с низким, всего два двадцать, потолком, нужно подниматься по лестнице – это совсем другое дело.
При бабушке верхняя комната была приспособлена для хозяйственных целей, служила чем-то вроде кладовки. Потом превратилась в его студию и пребывала в этой роли без малого тридцать лет. А затем ей добавилась еще одна функция – она стала еще и его спальней. Раньше Илья приходил сюда спать на старом диване-книжке только в исключительных случаях, когда болел гриппом, например, и не хотел заразить Аллу. Потом стал оставаться тут все чаще. А в последнее время окончательно перебрался из спальни в студию. Здесь можно было открывать окно и всю ночь спать, дыша свежим воздухом, и утром не слушать претензий жены о том, что она «вся окоченела и глаз не могла сомкнуть от холода». Здесь не было махровых простыней, на которых он чувствовал себя неуютно, и обилия розового цвета, который его так раздражал. Здесь – что греха таить! – не было Аллы, контактировать с которой ему иногда совершенно не хотелось…