Гадкий гусенок - стр. 8
Без света не обойтись.
Зайдя за стеллаж – чтобы ночной сторож не мог увидеть огонек через щель в ставне – я затеплила свечу. Пламя казалось красным. Хаарлем все-таки сдали… Испанцы рубят головы безоружным и связанным людям, а католический монах с огромным распятием в руке благословляет казнь.
Трупы на земле, трупы на виселице… Отрубленные головы не поддаются счету… Жертв этой гекатомбы сваливают в повозки и выбрасывают в море. Горячий воск капает мне на руку, я вздрагиваю. Мне кажется, или я слышу, как скрипнула половица? Озноб охватывает меня, руки холодеют. Тьма в первый раз не кажется мне дружелюбной.
Чтобы успокоиться, я бережно возвращаю гравюру на место – в седьмую главу «Государя». Потом пеленаю книгу в сафьяновый лоскут и кладу обратно в тайник.
Уходить не хотелось. Присев на обитый вытертым плисом табурет, я закрыла глаза и прижалась щекой к кожаным переплетам. Их тисненые корешки быстро теплели, отзываясь на мою ласку. Я знала их наизусть: в полосках сусального золота – Ронсар, в шершавой шагрени – Теофиль де Вио, приговоренный к сожжению за богохульство… Гладкий том в телячьей коже, упоительно пахнущий типографской краской, – конечно, новый «Дон Кихот». Я вытянула его с полки. Еле слышно тикали часы. Обхватив фолиант руками, я подумала, что хотела бы остаться так навсегда.
– Николь… Николь… – я проснулась оттого, что меня трясут за плечо. Почему подушка такая твердая?
– Ты здесь ночевала? – из-за очков глаза мсье Паскаля, нависшего надо мной, кажутся огромными. – Что случилось?
– Приехали дядюшки из Ла-Рошели…– как же ломит все тело! – Решила провести ночь с Дон Кихотом.
– Похоже, Николь, ты провела ночь с цезарем, да не одним, – мсье Паскаль деликатно тянет у меня из рук фолиант, показывая на обложку с надписью «Жизнь двенадцати цезарей». – Политики оказались проворнее рыцаря печального образа…
Дождавшись, пока я потянусь и поправлю волосы, он снова спросил:
– Что случилось?
Я рассказала ему о предложении графини Шале. Про два ливра в месяц, про стол и комнату. О том, что боюсь нового места и новых людей. Боюсь, что не понравлюсь графине. Про… Про то, как жизнь несправедлива – но этот пассаж я не озвучила.
Мсье Паскаль догадался сам.
– Ты могла бы стать королевой устриц, а станешь секретарем графини. Не самый плохой жребий – хотя устрицы, возможно, тоже ценят, когда им читают вслух «Дон Кихота».
– Я обманщица! Меня учили не для того, чтобы я стала католичкой, я не имею права пользоваться тем, от чего отреклась!
– Ну что ты, Николь… А покойный король? Был протестантом и королем Наварры, а как перешел в католичество – так и в короли Франции сгодился.