Френдзона для бэдбоя - стр. 14

– Уважения и поступков.

– О'кей, пойду набью себе на лбу: «Ахметова, я тебя уважаю»!

– Зато сразу всем видно – идёт идиот! – выпаливаю, игнорируя его раздражение. – Вот скажи, что должен значить этот подарок?

– А что значит это твоё «молодой человек»? – вспыхивает он. Взрывной, нахальный, сложный во всех отношениях.

Ну почему именно с ним так остро всё? Совсем не думается, даже не дышится.

4. Неподаренные звёзды и несбывшиеся мечты

Платина жжёт ладонь, будто откуп. Понимая, что разъяснения все подчистую ушли в утиль, борюсь с желанием кинуть серьгами в Макса. Но не я на них зарабатывала, не мне ими разбрасываться.

– Забери.

– Верни, если сможешь, – в тон мне резко отзывается он. – Послушай, Мари, я не хочу ограничивать ни тебя, ни себя, но... Как ты себе наши отношения представляешь? На таком расстоянии. Максимум, что я могу тебе дать – это встречи по выходным.

– Зачем тогда пытаешься всучить безделушки? – замечаю недовольно.

– Да в чём проблема-то? – запальчиво бросает он в ответ. – Захотел и подарил.

– Хочешь сделать приятно – подари цветы.

– Такое «приятно» завянет на следующий день, мусор выносить умаешься! – парирует он. – А ты уже как бы мозг мой выносишь, надорвёшься ещё. Бери, говорю. На память.

– Поверь, я эту ночку и так не забуду, – комментирую едко.

Молчу, мрачно взвешивая в кулаке «откупные» серёжки.

Страшно представить, насколько мы из разных миров.

– Ты чего зависла? – спрашивает спустя минуту, не дождавшись продолжения перепалки. Поворачивает на свет моё лицо, водит пальцами по напряжённым скулам и настороженно окликает: – Эй?.. Мари? Не плачь, девочка моя, хорошо? Прости, психанул, с кем не бывает.

Рассмешил. Я вместо слёз обычно в себя ухожу. В семье, где одни мужики, шибко не поплачешь.

Издаю неопределённый звук, под стать своему неопределившемуся отношению к Максу.

– Ладно. Хорошо, теперь я твой молодой человек, – кривит он губы, вознося глаза к небу с таким видом, как будто оно сейчас рухнет прямиком на наши головы. – Ты главное, не реви.

Позволяю Максу себя обнять, а сама аккуратно просовываю серьги в задний карман его штанов. Предосторожность излишняя, потому что его молодой и ненасытный организм реагирует моментально и весьма однозначно. Что удачно уводит внимание от предмета спора.

Пока Макс жадно, по-звериному втягивает носом воздух у моего виска, цепляю взглядом участок забора с выломанным штакетом.

– А ну-ка, дай руку, – прошу, преисполнившись мрачной решимостью.

– Зачем? – бормочет он рассеянно.

Не вдаваясь в разъяснения, перехватываю его правую кисть и, пользуясь тем, что Мартышев сейчас слегка дезориентирован, со всей дури впечатываю его ладонь в торчащее из рейки остриё гвоздя.