Французский орден особиста - стр. 2
В феврале 1925 года министр иностранных дел Великобритании сэр Джозеф Остин Чемберлен в секретной записке, направленной главам делегаций намечавшейся Локарнской конференции (она состоялась 5—16 октября 1925 года и была призвана обсудить спорные вопросы относительно границ, территорий, вооружения и торговли после окончания Первой мировой войны), писал: «Советская Россия нависала, как грозовая туча, над восточным горизонтом Европы – угрожающая, не поддающаяся учету, но прежде всего обособленная». Многие европейские лидеры были обеспокоены заключением 16 апреля 1922 года Рапалльского договора между двумя государствами-«изгоями» – Россией и правительством Веймарской республики, и таким образом Локарнская конференция во многом была призвана «перетянуть» Германию на сторону «сплоченного Запада». Исходя из этого, Остин Чемберлен с традиционной английской витиеватой иносказательностью предлагал всем русофобски настроенным странам-партнерам по предстоящим переговорам, а именно: Франции, Италии, Бельгии, Польше и Чехословакии, «…определить политику безопасности вопреки России, пожалуй, именно из-за России» [1].
Что касается Германии, то она, в отличие от большевистской России, пластично поддавалась геополитическому учету, контролю и нужной трансформации. С ней все было по принципу «чего не бывает между своими». Победители решили примерно наказать Германию за раздутые амбиции и чрезмерные захватнические аппетиты, проявленные в начале ХХ века. Заморские территории Германии были быстро поделены победителями и отошли к Великобритании, Франции и Нидерландам. Германия была вынуждена передать Франции Эльзас и Лотарингию, Бельгии – округа Эйпен-Мальмеди, Дании, после предсказуемого плебисцита, отошла часть региона Шлезвиг, а Польше досталась значительная часть земель при так называемом Данцигском коридоре, ранее соединявшем Восточную Пруссию с остальной частью Германии.
Однако самым болезненным в Версальском договоре в восприятии немцев было то, что им собственными руками надлежало ликвидировать предмет национальной гордости – армию и военный флот. Германии категорически запрещалось иметь военную авиацию и подводные лодки. Общая численность сухопутной армии сокращалась до эфемерных 100 тысяч солдат, а функции этой «разрешенной армии» почти полностью сводились к полицейским обязанностям для поддержания внутреннего порядка на подконтрольной внешним силам германской территории. Кадровый состав старой германской армии, ее офицерский корпус, почти полностью был распущен.