Фрактальный принц - стр. 35
Район Бану Сасан располагается вокруг Базы Соборности. Изначально он задумывался как модель города Соборности: высокие массивные дома, площади, статуи и загрузочные храмы. Но после Крика Ярости почти все здания пустуют, и лишь в обширных складах размещаются чужеземные товары, предназначенные для тех, кому благодаря торговле гоголами они доступны. В этом районе прячутся от дикого кода слабые и нищие обитатели города.
Таваддуд осторожно наблюдает за Абу. Она ожидала, что при виде грязи и нищеты торговец гоголами задерёт нос, но вместо этого он смотрит вокруг с бесстрастным вниманием, даже когда они проходят по площади Тахт аль-Калаа, где живёт женщина-паук. Дикий код вырастил на её груди паучьи железы, и женщина сплела из паутины огромный шатёр. Внутри на тонких нитях, словно загадочные фрукты, висят маленькие статуэтки и кувшины джиннов.
В сухом воздухе чувствуется неистребимый запах озона, смешанный с едкой вонью немытых тел. Актёры театра теней под негромкую музыку создают картины на поверхности высоких колонн, старики с отметинами дикого кода на лицах играют в шахматы в уличных кафе. Акробаты-химеры в шёлковых костюмах поигрывают мускулами, усиленными сапфиром.
Абу останавливается, чтобы дать несколько соборов мужчине с клеткой, в которой заперта ещё одна химера: похожее на розовый эмбрион существо размером с собаку, с прозрачным голубым панцирем и тонкими паучьими ногами. Мужчина несколько раз кланяется и громко объявляет собравшимся вокруг людям, что в клетке у него принц Торопливого Нью-Йорка, получивший это обличье от Ауна. Химера якобы понимает священные тексты и, постукивая ногами по бетону, диктует ответы на вопросы. Через атар-очки Таваддуд различает цепочки, которые соединяют странное существо с мозгом его хозяина.
– Дорогой Абу, вам надо быть осторожнее, – говорит она. – Я не хочу, чтобы вы стали одним из моих пациентов.
Хотя я не сомневаюсь, что джинны-телохранители, которые следуют за нами, сумеют удержать вас от любых неосторожных поступков.
– Это ужасно. Но я уверен, что многие из этих людей отправляются в пустыню только ради того, чтобы после вы занялись их лечением.
– Должна предупредить, мои лекарства могут быть горькими.
Она похлопывает по своей медицинской сумке.
Абу смотрит на неё с любопытством.
– Почему вы это делаете? Почему приходите сюда?
– К концу дня вы, возможно, и сами это поймёте. А как вы относитесь к Бану Сасан?
Абу улыбается:
– Я здесь вырос.
Таваддуд в изумлении моргает.
– Я хотела бы услышать эту историю.
– Боюсь, она слишком длинна для послеобеденной прогулки. Кроме того, я нечасто решаюсь её рассказывать: трудно иметь дело с семействами мухтасибов, если не носишь фамилию Соарец, Угарте, Гомелец или Узеда. – Абу разводит руками. – При этом неважно, сколько гоголов доставляют из пустыни мои муталибуны.