Фрактальный принц - стр. 37
– Я слишком ловкий, чтобы меня поймали, – морщась от боли, говорит подросток. – Как Али-ртуть.
– Но и он оказался не самым быстрым. Никому и никогда не скрыться от Разрушителя Наслаждений.
– Кроме Принца-цветка, – возражает мальчик. – Бессмертного вора.
А потом к ней приходит гуль.
Это жена одного из сапфировых акробатов, худая мускулистая женщина с тёмными кудрями, в облегающей одежде из сфабрикованной в Соборности ткани. Акробат ведет её за руку. Она идёт за ним, словно ребёнок, в её глазах пустота.
Таваддуд усаживает её.
– Ты можешь назвать своё имя? – ласково спрашивает она.
– Чанья, – отвечает женщина.
– Её зовут Мари, – угрюмо говорит акробат.
Таваддуд кивает.
– Тебе известно, откуда это у неё?
Акробат сплёвывает и протягивает Таваддуд гладкий прозрачный листок.
– Я нашёл это в её палатке, – сообщает он. – Всё сжёг, оставил только один, чтобы показать вам.
Таваддуд бросает взгляд на страницу, плотно заполненную текстом. Некоторые слова уже выгорели, но их всё ещё можно прочесть. Внезапно она ощущает их притягательную силу…
Давным-давно, ещё до того как Крик Ярости потряс Землю и Соборность запустила когти в её почву, в городе Сирре жил юноша. Он был сыном кабельщика, его грудь и спина потемнели от солнца, а в своём ремесле он достиг немалого мастерства. Но как только наступал вечер, он отправлялся в одну из таверн, чтобы послушать истории муталибунов – охотников за сокровищами. С горящими глазами, затаив дыхание, внимал он рассказам о свистящих песках и рух-кораблях и о тёмных страстях, пробуждаемых алчностью в сердцах людей.
Но больше всего юноша любил слушать историю о Потерянном аль-Джанна Пушки, священном месте, охраняемом Ауном, о подземном городе, где дремали и ворочались во сне первые загруженные души.
– Возьмите меня с собой, – говорил он. – Я буду нести вашу поклажу. Я буду просеивать песок в поисках кувшинов джиннов. Я не испугаюсь никакой работы, только позвольте мне стать муталибуном.
Но старые муталибуны почёсывали бороды, качали головой и говорили «нет», никогда не объясняя причины отказа. Однажды вечером юноша потратил весь свой дневной заработок на медовое вино, чтобы уговорить самого старого из муталибунов ответить, почему его не берут.
– Ты слишком многого хочешь, – произнес старик с улыбкой на потрескавшихся от зноя губах. – А муталибун не испытывает желаний. Он ищет, берёт, но не желает. Джинны и потерянные аль-Джанна значат для него не больше, чем пыль под ногами. Откажись от своих желаний, мой мальчик, и, возможно, тогда ты станешь муталибуном.