Формула алхимика - стр. 29
Горский не отрываясь смотрел на глиняное ядро, из трещин которого вытекал дымок. Жарков подошел следом.
– На овладение этим искусством мне понадобилось тридцать лет. Тридцать лет на воде и хлебе, тридцать лет размышлений и экспериментов. Как вы, наверное, знаете, в книгах даны намеренно искаженные формулы, – Горский махнул рукой, указывая на ряды старинных манускриптов на полках. – Мне удалось их исправить путем проб и ошибок. Сок сомы! Это был самый сложный элемент формулы. К счастью, судьба подарила мне встречу с индийским раджой, он доставил из Индии растения, которых не найти в России.
Жарков обратил внимание на стоящее на столе фото, где профессор был изображен в компании господина с завитой бородой в костюме индийского раджи.
– Юрий Александрович, вам необходимо заявить об этом эксперименте в Третье управление, – аккуратно начал Жарков.
– Жандармам? Зачем это еще? В моих занятиях нет ничего противозаконного.
– Это опасно.
– Помилуйте, о какой опасности вы говорите?
– Если ваша формула попадет в нечестные руки, вместо счастья для всего человечества может случиться катастрофа!
– Не беспокойтесь, – самодовольно отозвался профессор. – Всей формулы в записанном виде не существует. Тайна приготовления главного ингредиента хранится вот здесь, – он постучал пальцем по лбу.
– Сок сомы?
Профессор кивнул, не отрывая взгляда от шара.
– Юрий Александрович, зачем? Зачем вам это золото?
Ученый наконец оторвался от лицезрения очага и обратил взор к посетителю. Вид у него был растерянный, глаза моргали. Похоже, прозвучавший вопрос уже не однажды возникал у него в голове, но всякий раз профессор гнал его, не желая давать честный ответ.
– Странный вопрос… – сказал он. – Я не могу больше ничего делать. Да я и не хочу.
– Но какой от этого прок? – не отступал Петр Павлович. – Может ли золото вернуть жизнь? Молодость? Может ли сделать счастливым? Вы стали его рабом.
– Возможно, вы правы, мой друг… – пробормотал профессор и опустился на стул. – Кажется, я не в силах противиться ему…
В прихожей послышался шум, и в лабораторию вошел Аладьин с корзинкой, набитой нехитрой снедью.
– Ну что же вы так долго? – к Юрию Александровичу вернулась былая бодрость. – Прошу меня извинить, – поклонился он Жаркову, – я вынужден вернуться к опыту.