Фобология - стр. 28
Пол на постоялом дворе был соломенный, и в нём постоянно кто-то копошился.
– У вас мыши, господин Шпак? – строго спросил Вадим, и Мэри поёжилась.
Дворник уставился на него с видом оскорблённой невинности.
– Простите?
– Я говорю, что у вас в соломе шуршит? Мыши?
Глаза Шпака полезли на лоб, а сам хозяин заведения густо покраснел. Он обернулся к компании за другим столом и громко спросил:
– Господа, не замечали ли вы, чтобы у меня кто-то копошился в соломе?
Ему ответил нестройный гул голосов, дескать, нет, ничего подобного.
– Вы что же, – рассердился Вадим, – за дурака меня держите?
– Вы устали, Вадим Никифорович. С дороги всякое может послышаться.
Шубин закипел ещё сильнее и, если бы не его жена, высказал бы много всего интересного этому заносчивому типу, но Вера Аникеевна ласково накрыла ладонь мужа своей и что-то прошептала ему на ухо.
– Ноги моей больше не будет в этом богом забытом месте, – прохрипел он и отвернулся от хозяина.
Мэри впервые оказалась на постоялом дворе и теперь удивлённо осматривалась. На первый взгляд заведение с непритязательным названием «У Шпака» казалось вполне уютным: тёплое освещение от свечей и очага, улыбчивые служанки в чистых передничках, белоснежные скатерти, тепло… Но чем пристальнее девушка смотрела, тем сильнее тревожилась.
Там, в тёмном углу, из соломы как будто бы торчала кость крупного животного. Но стоило только приглядеться – и она исчезла. На широкой трактирной стойке жирная багровая клякса, больше всего похожая на кровь. Однако Мэри лишь успела её заметить, как Шпак проворно стёр пятно белоснежной тряпкой и ослепительно улыбнулся. На шее одной из служанок Мэри увидела отвратительные язвы, но девка быстренько набросила платок и скрылась в кухне. Несколько раз девушка ловила боковым зрением, как кто-то слоняется туда-сюда в темноте, но, обернувшись, Шубина никого не видела.
– Мэри, душенька, ты ничего не ешь! – заметила маменька.
– Я не голодна, – ответила дочь, и тут же у неё заурчало в животе. Мэри покраснела и выдавила: – Аппетит пропал.
– Что ж, – кивнула мать, – откушай хотя бы киселя. Право слово, он выдался на удивление хорош. Для эдакой глуши.
Мэри кивнула и автоматически отправила в рот несколько ложек белёсой мутной жижи. Со стороны она здорово смахивала на сопли и совершенно не имела вкуса.
– Не угодно ли взглянуть, до чего довёл дитя? – фыркнула мать.
Отец побагровел, но ничего не ответил.
Ужин был испорчен окончательно.
Высокая складная служанка проводила Шубиных в комнату. Прислужница шла, освещая путь единственной свечой, отчего вокруг сгустились плотные тени. Они кружились и переползали с места на место, как живые. Девка провела постояльцев на второй этаж по скрипучим ступенькам, а затем вдоль узкого коридора почти до самого конца. Всю дорогу Мэри казалось, что кто-то пристально смотрит ей вслед. Девушка трижды оглядывалась, но никого не замечала.