Флора. Тайны римской куртизанки - стр. 8
Так размышляла Сильвия, сидя верхом на золотогнедом жеребце по кличке Ксант, подаренном ей матерью два года назад.
Солнце уже садилось, и его последние лучи, догорая на ясном небосводе, золотили верхушки деревьев – направо и налево одной сплошной стеной стоял лес. Тропа, по которой шёл золотогнедый, всё суживалась – и деревья надвигались тёмной стеной, словно толстые колонны в храме. Сухие чёрные шишки трещали под копытами Ксанта; в воздухе поднимались, словно из невидимых курильниц, ароматы древесной смолы и хвои. Здесь, в лесу, под сводами старых деревьев, тень от которых с наступившими сумерками становилась глубже, дыхание осени было ощутимей, нежели на открытом, вбиравшем солнечное тепло просторе или на городских форумах, где камни мостовых оставались горячими до наступления ночи.
Услышав журчание ручейка, Сильвия остановила Ксанта и спрыгнула на землю. Наклонилась над родником и, зачерпнув полные пригоршни, с наслаждением выпила холодной, прозрачной, как слеза, воды; затем выпрямилась и запела чистым высоким голосом:
- ... Там вода с высоты льётся студёная,/Голубеющих лоз – всходов кормилица...*
Напоив и потрепав по холке коня, Сильвия взяла его под уздцы и повела за собой. Она шла быстро, опустив голову, и думала. Когда она была ребёнком, люди вокруг неё говорили о том, что прежде жилось веселее и что теперь радости убавилось, а забот и тревог стало больше. Вот её мать чувствовала себя всегда спокойной, и сердитой Сильвия её никогда не видела. Что бы ни случалось, какое бы несчастье ни постигало её саму или близких ей людей, Анния всегда сохраняла невозмутимое спокойствие и незлобивость. Эта же черта характера – почти детская незлобивость – была присуща и самой Сильвии.
В голове Сильвии роилось множество образов, связанных с её детскими годами. Только отца своего, Тита Сильвия, она помнила очень смутно. Спустя четыре года после того, как Анния облачилась во вдовью столу, уже никто в Приюте Сильвана не скрывал от ребёнка ни семейных трудностей, ни стеснённого положения. И хотя заботы и препятствия с каждым годом всё больше тяготили хозяйку имения, её по-прежнему видели с гордо поднятой головой, величественную и невозмутимую.
Несмотря на свою отрешённость от хозяйственных дел имения и полную непрактичность, Анния не жалела денег на воспитание подрастающей дочери. Но прежде всего она желала видеть мужем Сильвии человека знатного происхождения, с влиятельными связями, с блестящим образованием. Иными словами: покровителя, который и обеспечил бы будущее девушки, и спас виллу Приют Сильвана от полного разрушения. К счастью, подходящего жениха не нужно было искать далеко. Довольно быстро придя к соглашению с владельцем соседней виллы, Публием Волумнием, Анния обручила свою единственную дочь с его сыном Спурием.