Фиванский цикл Избранные главы - стр. 12

Как вы считаете, господа? Что лучше для ребенка? Знать, или прибывать в неведении? Кто может ответить на этот вопрос? Уж, наверное, только тот, кто на себе испытал щемящую боль от сознания, что ты – ничей, лишь волей случая попавший к людям, коих до сих пор считал родными. Растерянность следует по пятам, слезы душат, мысли мечутся, опровергая друг друга, суть ускользает – горькая обида застилает все и вся. Никогда, ни при каких обстоятельствах не говорите это своему усыновленному ребенку. Нельзя привыкнуть к осознанию этого ни в детстве, ни в юности. Это чистой воды иллюзия, будто ребенок по-детски легко свыкнется с этой мыслью. Это не так. Маленький долго будет задавать вопросы, сравнивать себя с другими детьми, понимая и не понимая – как же так? Чем он хуже того вот мальчика или той девочки? Отныне почва выбита из под ног, понятный мир вдруг перевернется, все подвергнется сомнению – ребенок замкнется в себе, станет раздражителен, болезненно нервным – все ваше добро наткнется на внутреннюю преграду из обид и слез, оно разобьется бессильно, не в состоянии справиться с этим. Сколько не твердите после этого, что вы очень любите его – веры вам уже не будет. Для подростка же это равносильно предательскому удару – он еще острее, чем малыш воспримет такое известие. Свято храните эту тайну. Смените место жительства, круг знакомых – поменяйте решительно все, чтобы это ушло на веки вместе с вами. Именно такого мнения придерживались мудрые правители Коринфа. Однажды став любящей семьей для несчастного ребенка, они все эти годы никому ни словом не обмолвились о том, что мальчик – приемыш. Полиб и Перибея, решив для себя, что никогда не раскроют тайны Эдипу, твердо хранили молчание. Однако, им было не под силу заставить замолчать жителей Коринфа, скоро смекнувших, что дело нечисто. Одни болтали, чтобы хоть чем-то занять свои языки, другими двигало пустое любопытство, третьими – зависть, но при этом практически никто не желал мальчику зла. Никто даже не подумал, сколько боли такая болтовня может причинить этому ребенку – в глазах простых людей Эдип был баловнем судьбы, счастливым наследником правителей богатого Коринфа. Кстати, это происходит повсеместно сплошь и рядом – вроде никто не виноват, все желают только добра, или делают вид, что желают, а, по сути, в лучшем случае безразличны к чужой судьбе – а человек становится жертвой такого, на первый взгляд, совершенно невинного обывательского любопытства. Вот к чему приводит вмешательство в чужую жизнь – теперь юношеские занятия Эдипа отодвинуты в сторону, только вчера беззаботный счастливый молодой человек мечется в поисках истины, доставляя боль себе и мучения своим близким. Даже сон не приносит облегчения – тревога, раз проникнув в подсознание, уже не отпускает его. Подушки сброшены на пол, простынь скомкана, одеяло свешивается вниз, едва прикрывая тело. Мальчик стонет во сне, ворочается с боку на бок. И теперь лежит, проснувшись среди ночи, уставившись в темноту. Глаза, привыкнув к полумраку, постепенно различают знакомые предметы обстановки спальни. За потухшей треногой светильника угадывались контуры игрушечной лошадки – Эдип не позволил убрать ее в подвал, когда подрос, и сейчас она тихонько спала, опустив голову; рядом на стене висел настоящий меч – он увлеченно, как и все молодые люди его возраста, изучал искусство боя; рядом – тугой лук и полный колчан стрел. На столе вперемешку с восковыми табличками для письма лежали развернутые свитки тех самых укреплений, что собирался возводить в гавани Полиб; завтра они с отцом должны еще раз вернуться туда… С отцом? Кто же в действительности мой отец? Кто моя мать? Почему они не сказали мне правду? Или сказали? Может им просто нечего скрывать, и мне все только показалось? Кто может ответить мне? Кому теперь верить? Он мучительно искал и не находил ответа.