Финская война. Бастионы Лапландии - стр. 1
От автора
Мой роман – это подлинная история невероятно трогательной и, казалось бы, совсем неуместной на войне любви. Повествование о ней органично вплетено в описание грандиозных по значимости событий. С документальной точностью, буквально по крупицам, восстановлена хронология боевых действий в Лапландии. Часть повествования излагается от первого лица, что создаёт поразительный эффект присутствия для читателя, погружающегося в водоворот событий вместе с героями романа, принимая их системы ценностей, их мировоззрение.
В основу книги легли дневники и воспоминания участника событий.
Наряду с главным героем почти все действующие лица романа реальные персонажи – командиры подразделений РККА, крупные военачальники, финские офицеры…
В романе честно показано, как финны противостояли вторжению и в итоге сохранили свою независимость. В то время как вовсе не большевистские полчища, а обычные парни из крестьянских семей и фабричных окраин, наши деды и прадеды, шли с простой идеей – освободить финский народ от гнёта капиталистов и помещиков, но, даже разуверившись в ней, не сломались морально и в немыслимо тяжёлых условиях заполярной зимы пытались выполнять поставленные командованием задачи.
Это простая солдатская книга. Без ненависти и фальши. Без покаяний и самобичеваний. Без отрицания своего прошлого.
Глава 1
На сумрачных болотах Куолаярви
В тяжёлом липком снеге тонут звуки,
Немеют обмороженные руки
И ноги стынут в мокрых сапогах,
Ах!..
Под бойкий перестук вагонных колёс вспомнилась вдруг упоительная сладость сочного, как брусничный морс, осеннего ветра, густо приправленного пряными ароматами опавших листьев. Закончился Польский поход. Даже как-то празднично закончился. Цветами, флагами, восторженными улыбками белорусских девушек и совместным парадом в Брест-Литовске наших ребят из 29-й отдельной танковой бригады комбрига Кривошеина с частями 19-го моторизованного корпуса вермахта генерала Гудериана. В тот день германское командование торжественно выводило свои войска из захваченного накануне города, передавая его советской стороне в соответствии с положениями подписанного недавно пакта Молотова-Риббентропа о разделе польских территорий.
А теперь эшелон уносит нас всё дальше и дальше от освобождённой Западной Белоруссии. И ласковая беловежская осень, отдрожав кострами догорающих рябин, где-то в пути уже сменилась неприветливой приполярной зимой. По дороге холодный ветер нагнал низкие свинцовые тучи, которые сплошным одеялом затянули серое небо, и крупными белыми хлопьями повалил мокрый снег…
Атмосфера праздника на станции Кандалакша, где выгружается наш полк, слегка будоражит кровь, пьяня, словно лёгкий брют. Броским напоминанием о царящей ещё в томных юношеских снах, но уже безвозвратно утраченной осени кумачово пестреют вокруг пурпурные знамёна и транспаранты. Из всех динамиков гремит бравурная музыка, периодически прерываемая восторженными славословиями в честь очередной годовщины Великой революции.
Сразу после построения с торжественной частью, на котором комбриг Шевченко зачитал приказ командования, войска выдвигаются в сторону финской границы, в направлении Алакуртти. И действительно, дорога более напоминает просто направление. Лёгкий морозец ехидно посмеивается над зябкими шинелишками, сапогами и будёновками красноармейцев. Снега насыпало уже по колено, но болота ещё не промёрзли. Местами приходится рубить лес и стелить гати. К вечеру обессиленные укладкой брёвен, взмокшие бойцы падают у костров. И сколько ж к утру пообморозилось, не имея ни тёплого белья, ни валенок, ни телогреек!
Через несколько дней изнурительного перехода дивизия вышла к границе, где и развернулась в ожидании «особого» приказа, которое длилось почти три недели. Заполярная зима, распахнув ледяные объятья, мрачно взирала тусклыми глазищами заиндевевших звёзд на невесть откуда взявшиеся в её Лапландском королевстве толпы жалких людишек в суконных шинелях. Наступила полярная ночь.