Философские сказки - стр. 37
Возраст – шесть лет.
Перепробовали все, что могли. Влияли по мере сил на Ванино окружение. Объясняли, что это слова плохие и в нашей семье их употреблять не принято. Каждый раз обращали его внимание. Лишали чего-то за каждый раз.
В общем, стандартный воспитательный набор, и, как все стандартное, помогало. Но слабо.
Наладились регулярные позиционные бои, в которых, похоже, Ванька нас просто переигрывал. Дома за собой следит, словарь общепринятый, но только вышел на свободу, то есть за калитку, забрался на бревна – и…
Забывался. И что, его все время выслеживать?
Стало как-то тоскливо, как всегда при ощущении беспомощности. И тогда я решил: «Пора!» Я понял, что пора пускать в ход самое сильное, самое страшное оружие воспитателя, – и начал подготовку. Разработал план, просчитал ходы, продумал варианты – и собрался внутренне, как перед боем.
Чуду минимально предупредил, но подробностей никаких не рассказывал. Так будет лучше. И самому лучше не расплескаться.
Пропустил пару мелких Ванькиных проколов, дождался прокола серьезного. Всё!
Взлетела красная ракета…
– Семья Козловых, прошу всех собраться! Саша, Чуда, все быстро!
Сколько нас ни было, все равно всех в комнате построил. Минута напряженного молчания.
Походил перед строем, все настроились на что-то. Подбирая слова, сформулировал проблему. И то, что происходящее недопустимо, и то, что мы, семья, перед Ванькой оказались беспомощны.
Ванька уже чует – что-то будет. Правильно, Ваня.
И когда все линии напряжения собрались в точку, объявил: «Мы с Ваней уходим на Последнее Испытание. Это последнее, что ему может помочь. Домашние, попрощайтесь с Ваней. Кто что хочет, можете ему сказать».
Все обалдели, но подыгрывают. Ванька в растерянности полной, но как-то держится. Боец.
– Ваня, возьми рюкзак.
Рюкзак я собрал ему заранее.
– Папа, зачем?
– Надо, Ваня.
Рюкзак за спину, в избе молчание.
– Идем, Ваня!
– Пап, а куда?..
– Раньше надо было думать! Вперед!
Все, я резко выхожу, он за мной, молча и собранно идем к лесу. Он немного семенит и пытается заглянуть мне в лицо. Мое лицо не выражает ничего, кроме решительности.
Вошли в лес, под ногами иголки. Я в обуви, Ваня босиком. Ничего, привычный, тем более в этой ситуации его беспокоило существенно другое. А вот уже идти легче – больше мха, потому что идем мы по направлению к болоту…
– Пап, а мы куда?!
– Идем, Ваня, идем!
Под ногами уже мягко, все внимание на мне, и я по ходу выдал целую нравоучительную беседу. Голос раздумчивый и твердый, фон усталый и огорчительный. Это слушалось тем более, что к длинным чтениям морали я обычно совершенно не склонен.