Фея чистоты. Любовь на седьмом этаже - стр. 20
— Пить… — только и обронила я умирающим голоском.
Елизаров смерил меня недовольным взглядом, но стакан воды мне всё-таки подал.
Я протянула ладонь, дрожащую, как у последнего дворового алконафта, взяла стакан, с жадностью припала губами к влаге. И только после этого смогла более-менее ровно сесть. А вот тут неожиданность заиграла совершенно новыми красками: мало того, что я лежала в постели гостиничного номера, который теперь наконец узнала, так ещё и абсолютно голая!
Тут уж все болячки как рукой сняло…
— А-а-а-а-а!!! — завопила я, судорожно натягивая на себя одеяло.
Роман подскочил с испугу и отлетел в другой конец комнаты.
— Ты чё орёшь, дура?!
— Вы! Вы! Вы… меня обесчестили?! — зарыдала я, сгорая от стыда и ужаса.
Боже, какой позор!..
— Чего?! — возмутился Елизаров. — Ты совсем ку-ку?! Нужна-то ты мне, как собаке пульверизатор! Ещё обесчещивать тебя! Ну, Люсинда!..
— А почему я голая?!
— А мне что, в мокрой одежде тебя надо было в кровать класть?! Теперь понятно, чё ты так накидалась! У тебя ж мозгов, как у воробушка!
— Зачем вы меня оскорбляете?.. — я заныла и уткнулась лбом в коленки. — Что я вам сделала?.. Мне так плохо-о-о…
— Меньше пить надо! — гаркнул Роман, но уже потише.
Он подошёл ко мне, сел рядом на край кровати. Я шарахнулась от него, но бежать было особо некуда. Поэтому я продолжила хныкать, а господин Елизаров, кажется, соображал, что ещё сказать.
— Ну, хватит плакать, — раздражённо выпалил он. — И так ведь небось голова болит.
— Болит… — пожаловалась я обречённо.
Он хмыкнул, выражая своё недовольство, и куда-то ушёл. Потом вернулся и протянул мне ещё один стакан с чем-то мутным.
— Пей.
— Не хочу. Мне не по себе…
— Пей, я сказал!
Меня передёрнуло от его агрессивного тона, и я решила не спорить. Если он решил меня отравить, то хоть отмучаюсь поскорее.
На вкус напиток был кисло-сладким, похожий на шипучку от простуды.
— Сейчас легче станет, — процедил Елизаров сквозь зубы, отнимая у меня опустевшую посудину. — И одежда твоя высохла. На!
Он швырнул на кровать официантскую форму, мятую, местами рваную, но действительно сухую. При первом же взгляде на неё меня прострелило мыслью: РАБОТА!
— Блин! Блин! Блин! Блин! — заелозила я среди тряпок, в панике пытаясь хоть что-то нацепить, желательно незаметно, потому что Елизаров никуда не уходил и продолжал на меня пялиться.
— Ты чего кипишуешь?
— У меня смена сегодня! Который час?!
Подняв глаза, я встретилась взглядом с Романом, который наблюдал за моими действиями со своей обычной ехидной усмешечкой.
— Десять.
— Десять!.. — я зажмурилась с силой.