Феникс пяти стихий - стр. 43

Мы с Семёном взяли ножи, чтобы обстругать кустарники. Наталья возилась с сорванной травой, чтобы создать грубое подобие лежака.

За работой незаметно прошёл вечер. Солнце устроило незабываемое представление, прежде чем скрыться за снежными шапками западных гор. Огненные краски залили полнеба; у нас на Земле я ещё ни разу не видел подобной красоты, поскольку клеймо цивилизации ущемляло её, загораживало унылыми видами многоэтажек.

Прощальный луч солнца разрезал горы и небо пополам, а затем вкрадчиво-мягко наступила ночь. К тому времени мы развели костёр, а Наталья соорудила подобие лежаков, хотя травяной слой получился тонким. Мы не стали менять очередность дозоров и оставили девушку на страже. Новый, яркий и ясный, сон мигом пришёл ко мне.

***

Лес горел, подожжённый не простым пламенем, а магическим. Я интуитивно чувствовал: огонь убили, но кто и как это сделал – неизвестно.

Я нёсся что есть силы, до боли и рези в боку, в отчаянной попытке вырваться из огненного плена.

Деревья страдали, обугливались. Они, неслышимые никому другому, кричали о помощи, но я не знал, как справиться с пожаром, и остался один против жестокой злой магии. Неистовое пламя перекидывалось с осины на берёзу, с берёзы на ель – росшие в естественном беспорядке деревья подверглись суровому и жестокому испытанию.

Я бежал, почти не разбирая, куда ступаю, и не чувствовал боли.

Деревья страдали, звали помочь. Я всем сердцем желал отозваться им. Едва заметная тропинка вывела в укромную низину, где лесное озеро сливалось с небом синевой вод. Я поспешно спустился к нему и протянул руку с раскрытой ладонью, мысленно моля о помощи. Вода откликнулась; на ближайшем берегу образовался бурун. Вода перетекла в ладонь и не расплескалась. Я подставил вторую, и через минуту увидел, что миниатюрная копия озера застыла меж рук. Затем медленно, с внутренней уверенностью развернулся к подступавшему пожару. Вода откликнулась на желание загасить неживой огонь и образовала сверкающе-голубую завесу.

Двинулся вперёд, без страха приблизился к бушующему огню; когда водяная завеса соприкоснулась с пламенем, оно с шипением погасло. Я с лёгкостью удерживал стихию и потому смело пошёл навстречу пожару.

Завеса гасила огонь, но не исчезала и не растворялась: она висела, даже когда я ушёл на почтительное расстояние от озера. Пламя, вместо того, чтобы продолжить неистовое буйство, усмиряло свой нрав и утихало, обращалось в шипящие угли, а они затухали, не причиняя вреда.

Я прошёл сквозь лес и потушил все очаги пожара. К сожалению, спас лишь ту часть, что лежала перед озером и за ним. Все остальные деревья обуглились, и неизвестно, когда они оживут. Я с грустью и печалью смотрел на последствия пожара, а завеса медленно таяла в воздухе, каплями впитывалась в землю. Оставалось лишь надеяться, что лес найдёт в себе силы ожить и снова зацвести будущей весной.